X Международный фестиваль искусств «Дягилев. P. S.» — 2019

Про Международный фестиваль искусств «Дягилев. P. S.» можно и хочется написать не одну статью. Особенно к 10-летию его существования. Причем все — панегирики. Фестиваль с безупречно собранными программами: концептуально выдержанными, без спектаклей, про которые хочется шутить, что приехали они «в нагрузку». Причем хорош не только каждый спектакль в отдельности. «Дягилев» подбирает труппы и названия так, что и вместе, как целостность, они «играют» и оттеняют друг друга. Даже программы разных лет могут «аукаться»: например, замираешь в 2019-м на «Петрушке» Йохана Ингера в ощущении, что балет знакомый, а смотрится как впервые, — и вспоминаешь такую же невероятную по свежести восприятия «Баядерку» японской компании Noizm.

Сцена из спектакля «Pure Dance».
Фото — Евгений Пронин.

Фестиваль смелый, остроумный, не боящийся поставить на неочевидную труппу: если в прошлом сезоне балетоманов будоражило предвкушение «Жизели» из ЮАР, то в этом году одним из таких событий стала «Весна священная» из совершенно неизвестной у нас в плане танца Ирландии.

Наконец, это едва ли не единственный балетный фестиваль, который создает вокруг себя полноценную профессиональную экосистему: если выставки-концерты-фильмы и публичный просветительский блок делают многие, то собственная научная конференция есть только у «Дягилева».

Cвоего тезку и вдохновителя, Сергея Павловича Дягилева, детище команды Натальи Ивановны Метелицы не подводит, снова и снова с честью выдерживая испытание именем и реноме знаменитого импресарио.

Перекличка эпох
Программу десятого «Дягилев. P. S.» можно тасовать как карты, менять «точку отсчета», и с любой стороны выйдет достойно и небанально. Впрочем, один из самых верных ключей дает сама команда.

В этом году программе дали подзаголовок «Наследие Ballets Russes в XX–XXI столетиях». Фестиваль основан в 2009 году, к 100-летию первых «Русских сезонов». Естественно, юбилей смотра совпал с очередной дягилевской датой — и логично, что все спектакли так или иначе связаны с тем, что делал Сергей Дягилев. Каждый элемент подобран с выдумкой: не всегда связь на поверхности, тем увлекательнее ее искать. Драма-опера-балет Павла Каплевича «Кармен» явно отсылала к сразу нескольким дягилевским спектаклям, например, «Золотому петушку» и новой для XX века идее буквально совмещать на сцене исполнителей из разных театральных «сред», делить партии между певцами и танцовщиками/акробатами (команда «Кармен» к дягилевской схеме прибавила драматических артистов). «Чистый танец», сольный вечер «неистовой» Натальи Осиповой, заставлял вспомнить и прим, которых неизменно приглашали в «Русский балет», и Михаила Фокина с Джорджем Баланчиным, без которых в балете XX века не было бы одноактно-бессюжетного поворота. Вечер переосмысленного наследия, составленный из новой версии «Свадебки» Татьяны Багановой и «Весны священной» ирландской Ériu Dance Company, разом и передавал привет любви импресарио переносить на новую почву классику (если он работал с классикой XIX века, то «Весна» и «Свадебка» стали классикой века XX), и продолжал линию, заданную программой прошлого года, связанную с поиском новейших форм существования привычных названий.

Сцена из спектакля «Посвящение Нижинскому».
Фото — Ксения Хуттер.

Наследием же — вечером «Посвящение Нижинскому» — фестиваль открылся. Программа Балета Монте-Карло, коллектива, «осевшего» в городе, где дягилевская труппа провела почти весь послевоенный период, составлена, на первый взгляд, просто. Долго ли собрать одноактовки, когда-то поставленные на легендарного «бога танца»: программы, сочетающие в разных конфигурациях «Петрушку», «Послеполуденный отдых фавна» и реже «Видение розы», делают охотно. Но к хитам прибавили чуть менее распространенного «Дафниса» — и «Посвящение Нижинскому» из стандартной подборки превратилось в оммаж целому сезону. Когда осознаешь, что такие разные вещи — «Видение» со знаменитым прыжком, «Петрушку», шокировавшего публику неиспользованием самых выгодных данных молодого премьера, «Фавна», манифест нового танца и нового образа танцовщика, и фокинского «Дафниса» — Нижинский станцевал всего за год, то программу, которая заставила проверить даты премьер, уже не смотришь как очередную подборку «в честь». Пусть даже внутри вечера история с датами, с тем, как причудливо возникали разностилевые и разноприродные партии, не становится важной. «Посвящение» ощущается как маленькая приятная открытка для историка — что не может не подкупать. Особенно в программе фестиваля, которым управляет команда, связанная с научной работой.

P. S. С человечностью, Матс и Ана
Пожалуй, в программе-2019 выделялся один спектакль, не связанный с «Русским балетом». Но и он поддерживал идею памяти, перекличек. Собственно, даже по названию вечер «Memory» — воплощение связи времен. «Дягилев. P. S.» дал публике возможность попрощаться с эпохой в танце.

Матс Эк и Ана Лагуна в последние годы часто гостят на фестивале. Выступили как танцовщики — впервые. Шведский хореограф, известный в том числе как низвергатель классических балетов, автор «чернушных» (на первый взгляд) версий «Жизели» и «Спящей красавицы», и его постоянная спутница, испанская танцовщица, которая создала один из новых женских образов — нежную городскую дурочку. Так было много лет назад. Сегодня Эк и Лагуна приезжают как мэтры — и как люди, чей сценический мир уже давно отвоевал свое место среди прочих.

Сцена из спектакля «Memory».
Фото — Наталья Куранова.

В маленький прощальный вечер (Эк и Лагуна уже завершили исполнительские карьеры, Петербург стал одной из последних точек, где они выступили) вошли два дуэта — «Топор» и «Память». Оба не новы, их фрагменты записаны настолько хорошо, что из живого выступления не узнаешь ничего нового о хореографии. Язык Эка, связанный с танцем модерн, узнаваем и давно кристаллизовался — и герои «Топора» и «Памяти» «говорят» привычными «фразами». Вот вечная эковская дверь, одиноко торчащая посреди пустой сцены, за которой прячутся, за которую ускользают призрачные партнеры. Вот Эк делает «ласточку», вот Лагуна (уже менее технично, чем в молодости, но все равно впечатляюще) садится на широко разведенные ноги… Самое важное не текст — люди, которые его исполняют. Уютный, с нависающими бровями Эк, который выглядит как ухоженный, но обычный старик. Лагуна, негромко вскрикивающая перед некоторыми па. Тоже на вид обычная, но умеющая быть такой магнетически-неуклюжей, превращать неидеальность, глуповатость в символ человечности, что от каждого ее покачивания, прыжка пробирает дрожь.

Танец Эка и Лагуны всегда был гуманистичным. Попав в программу фестиваля «Дягилев», став ее финалом, «Memory» приобрел (и привнес в нее) дополнительный смысл. Пометка P. S. может быть не только постскриптумом, но и частью личного, интимного письма — и танец как личный акт, танец человека к человеку приходится тут как нельзя кстати.