На Новой сцене Мариинского театра -знаковая премьера. Французский режиссер Арно Бернар поставил в Петербурге «Сицилийскую вечерню» Джузеппе Верди. Новый спектакль очень понравится тем, кто любит, чтобы было ярко и красиво. Ретрограды же будут каждое представление умирать при виде легкомысленных телодвижений под высокую музыку.

Большая опера — это вам не жук чихнул. Попробуйте поставить грандиозное музыкальное полотно на пять актов, с возвышенной патриотической тематикой, массовыми сценами и балетным дивертисментом. Да так, чтобы привередливая современная публика провела четыре часа в зрительном зале не соскучившись и, желательно, оставшись благодарной. У Арно Бернара и Валерия Гергиева получилось — и это главный итог усилий постановщиков. Есть шероховатости и забавные нюансы — куда без них? — но не более того.

Режиссер, здраво рассудив, что средневековым страданиям сицилийских повстанцев будет гораздо лучше оставаться на страницах учебников, запустил на оперную сцену тех же сицилийцев, но в облике нью-йоркских гангстеров и торговцев спиртным в эпоху «сухого закона». Французские же угнетатели превратились в блюстителей порядка — таким способом постановщики пытаются вызвать симпатии зрителей отнюдь не к силе, защищающей закон. Впрочем, что нам этические проблемы? Главное, что бурная и стильная атмосфера 20-30-х годов хорошо известна по трилогии Марио Пьюзо («Крестного отца» и «Однажды в Америке» смотрели все«, — отмечает сам Арно Бернар). Раз так — на сцене должен быть экшен. И он есть.

Художник-постановщик Камилла Дуга приложила все усилия для того, чтобы максимально учесть все детали и приблизить «картинку» на сцене как к действительности, так и к киношным клише. Пребывающая в трауре герцогиня Елена въезжает на людную площадь в шикарном ретроавтомобиле, варьете залито светом, исходящим от множества пронзительно ярких ламп, многоуровневые декорации обильно населены, тюремная решетка вздымается до небес, скрывая за собой уйму арестантов, облаченных в потешную полосатую униформу — такую мы видели в старом мультике про Чиполлино. Словом, постановка чрезвычайно многолюдна, что порой раздражает, а иногда у зрителя просто рябит в глазах.

И напротив, часть эпизодов-диалогов решена камерно. Занавес приоткрывает маленький кусочек исполинской сцены, в котором существуют персонажи оперы в моменты объяснений, раскрытия интимных тайн и душевных излияний. После обилия воздуха в массовых сценах кажется, что тебя вместе с главными героями запихнули в узкий склеп.

Но гораздо хуже то, что во время исполнения героями наиболее лирических пассажей в темных глубинах закулисья происходит смена декораций — и процесс этот отнюдь не бесшумен. Звукового мусора в постановке много, и с этим надо что-то делать.

Еще один чрезвычайно спорный момент — балетный дивертисмент. Задуманная Верди сцена сицилийского празднества превратилась в разнузданное увеселение с танцульками, срыванием одежд с танцовщиц, маханием перьями, вращениями дамских филеев и канканом с демонстрацией панталон. Глазу — раздолье, что скрывать. Но вся эта радость находится в резком диссонансе с музыкой Верди — это как если танцевать фокстрот под полонез Огинского. Тем не менее, инсайдерская информация гласит, что маэстро Гергиев остался от хореографической части представления в восторге и в последующих представлениях «Сицилийской вечерни» хронометраж дивертисмента будет восстановлен полностью, без каких-либо купюр.

И — несколько слов об исполнительской части. Хоры в постановке грандиозны — трижды «брависсимо» и хористам, и оркестру Мариинского театра. Но если говорить о четверке главных персонажей, то они вызывают смешанные чувства.

Главное имя премьерного вечера — Ильдар Абдразаков в партии главы сицилийской мафии Джованни да Прочида. Очень хотелось, чтобы наш прославленный бас пел, пел и не умолкал, несмотря на то, что ему весь спектакль пришлось провести в потешных пронзительно красных штанах. Арию «O mia Palermo terra adorata» Абдразаков выдал на таком градусе, что нож, впечатанный им в стол на последних нотах, воспринимался прописанным в партитуре.

В стильном капитанском образе явился Владислав Сулимский (комиссар полиции Монфор), который ни в чем не уступал Абдразакову: меломаны остались в особом восторге от партии «Si, m’abboriva ed a ragion!».

Диве Марие Гулегиной пришлось долго пробуждать к жизни своих исполнительских гениев. По крайней мере, во время исполнения певицей каватины Елены в первом акте они еще слегка дремали. Но в дальнейшем опыт и мастерство взяли свое: Мария Агасовна звучала бесподобно (ах, какой квартет получился у протагонистов в четвертом акте!), чего нельзя сказать о внешнем образе. Но здесь вина художницы по костюмам Марианны Странска, которая могла бы к финалу предложить Елене — Марии иное, более убедительное одеяние невесты.

О Мигране Агаджаняне в образе возлюбленного Елены Арриго на фоне окружавших его мэтров сказать абсолютно нечего.

Несомненно, «Сицилийская вечерня» имеет все шансы стать одним из главных названий в афише Мариинского театра. Верди много не бывает — тем более если речь идет о нечасто исполняемом произведении — а мафия бессмертна, в том числе и в опере.