«Гроза». А. Н. Островский.
Ивановский областной драматический театр.
Режиссер Денис Хуснияров, сценография и костюмы Марии Лукки и Александра Мохова.

Ивановский драматический театр пока не самый заметный региональный коллектив на российской театральной карте. Хотя двукратное включение его спектаклей в лонглист премии «Золотая Маска» предполагает определенный художественный уровень. Первой постановкой была «Сотворившая чудо» Алексея Ларичева, второй стала «Гроза» Дениса Хусниярова. Ее-то и привезли на тюзовскую «Радугу», по необходимости «переехавшую» с традиционных мая-июня на декабрь.

Сцена из спектакля.
Фото — Наталья Кореновская.

Главной деталью сценографии, придуманной художниками Марией Луккой и Александром Моховым, становится ветхий деревянный забор, закрывающий от зрительских глаз арьерсцену. Происходящее за ним можно увидеть лишь фрагментарно — сквозь щели и дыры. Все герои оказываются словно зажаты между этим забором и парой деревянных мостков — на этом небольшом пространстве, лишенном жизни и энергии, и будет разыграна история несчастной Катерины, которая влюбилась, да не в того. В «Грозе» Дениса Хусниярова угадываются отзвуки прежде всего версии Андрея Могучего. Как и в постановке БДТ, костюмы главных героев строятся на сочетании акцентных черного и красного: Кабаниха сверху донизу в черном, Варя — в черном пальто и кумачовом платье, у Катерины поверх светлого нижнего платья — черное, голова покрыта красным платком. Борис и Тихон — мужчины в сером. Из этой кроваво-мрачной гаммы выделяются Кудряш и Кулигин. Первого одели в порядком поношенные, но относительно светлых оттенков рубаху и штаны, второго — явно ориентируясь на образ героя Чарли Чаплина времен дозвукового кино.

Однако, несмотря на внешний устрашающий вид, Марфа Игнатьевна Кабанова не так уж и страшна — Светлана Басова играет ее, конечно, женщиной властной, требующей безоговорочного подчинения и способной на чрезмерное насилие (эпизод, в котором она утаскивает Катерину за волосы, разумеется, впечатляет). Однако есть в спектакле сцена, где Кабаниха выглядит живой и «человеческой», а не похожей на куклу-автомат или надзирательницу концлагеря, — в бане, где она обнаженная сперва ухает и крякает под ударами Феклушиного веника, а потом в одной сорочке усаживается на скамейку и неожиданно закуривает папиросу. После чего вновь облачается в привычные одежды — и возвращаются тяжесть поступи и голоса, резкость жестов. Синонимичный ей Дикой (Евгений Семенов) устраивает пьяные склоки и скандалы, плюется и кричит, но страха тоже не внушает. Не происходит этого даже тогда, когда в приступе бешенства он срывает с несчастного Кулигина очки и топчет их сапогом.

Сцена из спектакля.
Фото — Наталья Кореновская.

Катерина (Ольга Дружинина) впервые появляется вместе с Варварой (Елизавета Дубровина). Девушки сидят на мостках: одна удит рыбу, вторая напевает «Среди долины ровныя». На берег они пробрались украдкой и наслаждаются кратким мигом безмятежного покоя. К слову, точно так же, словно воры, будут пытаться ухватить свой кусочек счастья и другие герои. Катерина, меж тем, страдает не столько от тотальной неволи, в которой находится с момента замужества, сколько от отсутствия нежности и хоть каких-то проявлений любви — что от затюканного матерью супруга (Михаил Богданов), что от нерешительного и невнятного Бориса (Яков Дергачев). Оба отвергают молодую женщину: Тихон — по материнскому приказу, Борис — испугавшись столь сильных чувств. Но в итоге так и останется непонятным: любит ли она сама хоть кого-то или просто отзывается на проявление внимания и симпатии? Варвара, в отличие от невестки, четко понимает, чего хочет от жизни, и маменькиной воле покоряется исключительно внешне, чтоб уклониться от ненужных проблем. Тихон Михаила Богданова страшится матери — по первому же требованию мчится к ней со всех ног, бросая Катерину. И только в финале открыто проявляет чувства — судорожно стискивая мертвое тело жены, заходится в крике: «Это вы ее убили! Вы! Вы!» А вокруг, словно призраки, скользят свидетели случившегося.

К слову, в ивановском спектакле, как уже бывало не в одной «Грозе», не обошлись без настоящей воды. Она здесь не только в двух больших поддонах, установленных по краям авансцены, но и в менее масштабных емкостях — ковшиках, цинковых ведрах, бидонах. Герои обливаются ею от души, брызгаются, окунают головы и омывают руки и тело. Вода здесь становится метафорой свободы, соприкасаясь с ней, персонажи получают ту степень воли, о которой так мечталось, и, наконец, становятся самими собой.

Сцена из спектакля.
Фото — Наталья Кореновская.

Денис Хуснияров рассказывает известный до зубовного скрежета сюжет с выдумкой, изобретательно, местами иронично. Итог же выходит удивительный: актеры четко и на достойном уровне выполняют поставленные задачи, сценография работает как задумывалось, но действие во что-то законченное и цельное не складывается. Гроза здесь так и не прогремит, серьезного ужаса так никто и не испытает, потому как причин для него особых нет и не предвидится.