Мы продолжаем серию гидов, в которых специалисты своего дела рекомендуют нашим читателям перечень «обязательного минимума» в той или иной области искусства. Дошла очередь и до современной драматургии. Что почитать, с чего начать, на что особенно обратить внимание? Советуют Наталья Скороход, Анна Банасюкевич и Мария Сизова.

Если вы вообще не читали пьес и даже не можете припомнить, что из школьной программы называлось пьесой — «Война и мир» или «Гроза», я предлагаю вам вот какое приключение на четыре вечера:

Вечер первый. «Эдип-царь» Софокла + «Я, пулеметчик» Клавдиева. Вечер второй. «Гамлет» Шекспира + «Мама» Волошиной. Вечер третий. «Федра» Расина + «Кислород» Вырыпаева. Вечер четвертый. «Три сестры» Чехова + «Лондон» Досько.

Читать надо за один вечер две пьесы обязательно, и лучше начинать с классики (это первая пьеса в строчке). Не бойтесь, современные пьесы заметно короче классики, и, одолев старый шедевр, вы будете читать новую пьесу даже с некоторым облегчением. Читая последнюю — думайте, почему кому-то пришло в голову их соединить?! Что у них общего?! Преимуществ два: новая пьеса, если вы уловите перекличку, поможет вам понять старую, а кроме того вы сразу почувствуете разницу: вот так писали тогда, а эдак — теперь. Ну и больше ничего читать не надо. Достаточно для первого знакомства.

Если вы начитаны или ходите в театр, где предпочитаете классику, постигать новейшую драматургию надо с осторожностью.

Прочтите, например, «Летние осы кусают нас даже в ноябре» Ивана Вырыпаева. Немного любви и немного Бога.

Потом — пьесу «Пьяные» того же автора, она более философская, но повеселей. Сделайте перерыв.

Потом прочтите «Утопию» Михаила Дурненкова. Это наше посконное, про лихие 90-е и русскую тоску.

Потом «Как эстонские хиппи разрушили Советский Союз» того же автора. Это реально про хиппи, как они кайфовали и как выросли. Чем-то по атмосфере напоминает «Форест Гамп», но советский.

Если после этого у вас не пропала охота читать новые пьесы — вам уже море по колено. Читайте всего Павла Пряжко — самого радикального русскоязычного драматурга. Начинайте с «Трусов» — там вообще ничего не происходит, просто девушка сушит на балконе трусы. Понравилось? Тогда смело идите на сайт фестиваля драматургии «Любимовка» и читайте все подряд. Хотите еще? Попроситесь к ним в ридеры.

Если вы тайно любите все советское — читайте авторов школы Николая Коляды. «Завтра будет новый день» Ярославы Пулинович и т. д.: непростые судьбы женщин и мужчин, почти всегда есть любовь и работа.

Любите Оруэлла? «Концлагеристы» Валерия Шергина — шедевр жанра: фантазия о том, что ожидает большую евроазиатскую страну после распада на маленькие государства. Ну и Василий Сигарев, конечно же. Я больше всего на свете люблю его «Волчка». Был такой фильм, но я обожаю пьесу. Девочка любит свою маму. Но безответно. Поэтому она — волчок.

Но если вы любите Бродского и Булгакова и ностальгируете по родине, живя в ней, — читайте «Человека из рыбы» Аси Волошиной, ее герои похожи на вас.

Если же вы считаете, что вся современная драма дрянь и наши авторы не стоят даже мизинца Вампилова, — прочтите «Летели качели» Константина Стешика, а потом уж поговорим — стоят или нет.

1. Павел Пряжко. «Три дня в аду». В принципе, можно взять любой текст Павла Пряжко последнего десятилетия, чтобы понять, что его пьесы — отдельный мир и отдельный, какой-то особенный и новый, театр. С микрособытиями, с предельным вниманием к повседневным мелочам, ювелирной работой с языком, который, вроде, и узнаваемый, разговорный, но на самом деле скрупулезно сконструирован автором с очень развитым слухом. «Три дня в аду» — поток мыслей, сознания, реакций среднестатистического, обычного белоруса, проживающего жизнь в тех условиях, что ему предложил мир, но есть в пьесе и рамка космического масштаба.

2. Иван Вырыпаев. «Иранская конференция». Еще один лидер и трендмейкер современной драматургии — со своим предложением театру. Пьесы Вырыпаева — интеллектуальная драматургия, где под игровыми конструкциями скрыт философский трактат или публицистическое эссе. «Иранская конференция» — один из наиболее радикальных текстов Вырыпаева в плане отказа от какой-либо театральности и сюжета. Пьеса, действительно, построена как конференция со всеми ее ритуалами и законами: последовательность докладов, вопросов и дискуссий на тему, волнующую автора, — о разнице восточного и западного менталитетов, морали и систем ценностей.

3. Михаил Дурненков. «Утопия». Безжалостная пьеса с политическим подтекстом: история об опустившейся, разваливающейся семье, державшей когда-то, в 90-е, дешевый кабак с разливным пивом. Ностальгирующие хозяева жизни дают бывшим владельцам второй шанс — но им не нужно современное классное место с хорошим ассортиментом, а нужно — как было, как в молодости. Пьеса о разрушающей силе ностальгии, возведенной в статус идеологии, ведущей к застою и распаду.

4. Константин Стешик. «Спички». Пьесы белоруса Стешика — всегда с лирической, интимной интонацией. О сегодняшних интеллигентных 30-летних «лузерах», не встраивающихся в агрессивную гонку достижений, не способных и не желающих добиваться успеха и «нормальной», по общественным меркам, жизни. Не способных на поступок, но умеющих испытывать чувсто стыда и неловкости.

5. Полина Бородина. «Исход». Отлично написанный, очень «взрослый» текст молодого, но опытного автора о человеке, изображающем амнезию, чтобы не возвращаться домой, чтобы порвать с прошлой, правильной, расписанной по дням жизнью. Добровольный отказ от памяти, биографии, места как попытка освободиться от предопределенности и рутины.

6. Ольга Шиляева. «28 дней». Самый скандальный текст последних лет авторства молодой петербурженки Ольги Шиляевой — о менструальном цикле, но, на самом деле, о тюрьме из гендерных и социальных стереотипов, плотно укорененных в обществе. Текст написан в подражании античной трагедии, с хором, протагонистом и антагонистом.

7. Дмитрий Данилов. «Человек из Подольска». Пьеса — хит последних лет: попробуйте еще найдите город в России, где ее не поставили. Абсурдистская комедия о человеке, которого задержала полиция за то, что он не любит родной город и не интересуется повседневностью. Острая сатира о том, что любая, самая «продвинутая» идея теряет смысл при насильственном внедрении.

Несколько дней назад в рамках домашнего чтения возникла идея собрать топ обязательных современных пьес на русском языке. Казалось бы простой сюжет у меня как автора вызвал массу трудностей. Во-первых, что такое современная русскоязычная драма и где она живет? Ведь если говорить о текстах двадцатилетнего пула, сложно не назвать имена Елены Греминой, Михаила Угарова, Евгения Гришковца, Василия Сигарева, братьев Пресняковых, Ивана Вырыпаева, Вячеслава Дурненкова, Юрия Клавдиева, Вадима Леванова, Николая Коляды, Ярославы Пулинович и др. Трудно скромно отмолчаться про географию явления. И уж точно совершенно невозможно ничего не сказать про белорусскую драматургию в лице Павла Пряжко, Дмитрия Богославского, Константина Стешика и др., как и про украинскую ветку драматургов, работающих на поле независимого театра: Наталью Ворожбит, Максима Курочкина, Дэна Гуменного. Неброское сочетание слов «новейшая драматургия ХХ—ХХI веков», или путаное «новая драма», на деле представляет собой огромный океан имен современных писателей, которых не просто можно — нужно читать, чтобы понимать большую и маленькую историю и себя, крохотного, трепыхающегося в ней. Но, сдерживаясь и стараясь не быть нарративно занудной, постараюсь отмерить современность временной линейкой и ограничиться последней пятилеткой, в которую было написано немало важных текстов и даже, не побоюсь этого слова, по мнению некоторых исследователей, произошел целый переворот в литературе — от постмодерна к метамодерну. О том, как это было, куда и зачем плывет корабль современной драматургии, — коротко, без претензии на чугунную значимость сказанного, в апрельских тезисах из семи абзацев.

1. Для меня как для профанного читателя, обожающего «Дивный новый мир» Олдоса Хаксли, «Бразилию» Сэма Лаури и все, что с этим связано, абсолютным открытием 2017 года стала «Утопия» Михаила Дурненкова. В ней есть как бы бытовая линия семьи, которая как будто описывает человеческие отношения матери, сына и отца. Но при этом является притчей о человеке и государстве в чистом виде. Этот удивительно ироничный и злой текст задает читателю один немаловажный вопрос: «Как полюбить Родину, если она — представительный мужчина в костюме от Boss, который пришел отобрать твой дом?» Счастье в ней не за горами, только нам до этих гор не доехать.

2. И еще один текст 2017 года — пьеса Светланы Петрийчук «Вторник — короткий день» — занимает важное место на отдельной полке в моей читательской голове. На Володинском фестивале во время обсуждения между участниками вышел спор о том, что сегодня в современной драматургии совершенно нет пьес про любовь. Ну, нет и нет, казалось бы, но вот — «Вторник — короткий день», как раз о ней, о любви в широком ее понимании: подлинной, жертвенной, неоправданной и кривой, без которой мы поумирали бы все давным-давно, но все еще копошимся. И да, в ней есть сумасшедшая женская роль матери, говорящей запредельно четким верлибром.

3. Продолжая тему материнства и детства, в моем читательском маршруте следует пьеса с основной локацией «детский сад» — «Горка» Алексея Житковского, в которой градус национального пафоса так велик, а выхлоп человеческого пофигизма — прямо пропорционален ему. В пьесе есть мерцательная сквозная линия: история воспитательницы Насти — современной мадонны. И набор срезанных и умело смонтированных фактурных отрывков реальности (утренников в детском саду, бытовых разговоров, песен). Драматургический мэшап, с которым Алексей работает из пьесы в пьесу, из истории в историю завораживает искусностью художественного коллажа, который используют многие, но владеют им не все. В нем событийные и эмоциональные подключения читательского интереса происходят на стыке документа и факта, разговора и хронологии — на контрасте.

4. Особняком к выстроенным по аристотелевскому канону пьесам стоят монодрамы, буквально взорвавшие театральную реальность и перевернувшие привычное представление о «подходящем тексте для театра». В числе главных «взрывателей», безусловно, был «Пластилин» Василия Сигарева и «Я, пулеметчик» Юрия Клавдиева, а далее следовал поток пьес-эссе, пьес-монологов о разном — «Лёха» Юлии Поспеловой, «Ганди молчал по субботам» Анастасии Букреевой, «Мама» Аси Волошиной, «За белым кроликом» Марии Огневой и др.

5. Перестройке жанровой оптики внутри драматургического текста сопутствовал гендерный переворот в отечественной культуре, открывший разговор о табуированных сюжетах и замалчиваемых историях в литературе. Одной из этих пьес стала «28 дней» Ольги Шиляевой, как будто повествующая о двадцати восьми днях месячного цикла, но по большей части говорящая с нами о субъектно-объектной природе женского тела в мире потребления и переваривания пищи.

6. Особняком, блоком акустических текстов, раздражающих и радующих читателя — вкусово, стоят пьесы «Ельцин.gif» Ани Агаповой, «Карась» Марины Дадыченко, «Репетиция полярного сияния» Александры Сальниковой, «Подвиг» Ольги Потаповой, «Сердцебиение рака» Ирины Уманской, «Говорение» Маши Всё-Таки и Полины Коротыч и др.

7. Завершить лист хотелось бы текстом Дмитрия Данилова, но не «Человеком из Подольска», который широко шагает по театральной карте России и, безусловно, прекрасен, а последней пьесой, которую еще никто не видел — «Нужно выбрать троих» о карантине.

Все эти тексты можно прочесть в электронной библиотеке Сергея Ефимова, на сайте фестиваля современной драматургии «Любимовка» и на сайте Володинского фестиваля «Пять вечеров».

Приятного чтения!