«Отравленный пояс».
Мобильный Художественный Театр.
Драматург Михаил Зыгарь.

«Отравленный пояс» можно описать в одном, но длинном предложении: Мобильный Художественный Театр, который часто сочетает художественные тексты и социальный контекст, бросился грудью на амбразуру и выпустил спектакль о разговорах во время мировой катастрофы.

Афиша спектакля.

Это одновременно и исчерпывающе (минимум фильтр для аудитории), и недостаточно, и не говорит ни о чем. Есть формальности: «МХТ» (в кавычках — чтобы не путать с МХТ в Камергерском), который запустился в начале сезона 2019/2020 и исправно поставлял «спектакли-прогулки», во время московских запретов на все праздношатающееся в апреле быстро выпустил несколько «спектаклей-не-прогулок». Можно предположить, что отработанный формат «красивый маршрут + аудио про искусство и страшный мир вокруг» пришлось переосмыслять на ходу — и вопрос, насколько удачно.

Городские проекты «МХТ» частично держались на отличном выборе локаций. Даже если вам была категорически противна история про двух нерешительных «удаленщиков» в «Свинарке и пастухе», необходимость существовать час наедине с ними искупалась путешествием по ВДНХ, возможностью почувствовать, как устроено пространство выставки. Ситуация насыщенной ходьбы, когда заняты и ноги, и глаза, и уши, позволяла не замечать логические натяжки в тексте, иногда манипулятивный монтаж фактов (в «1000 шагов с Кириллом Серебренниковым», вообще-то прекрасных, было замечено нечто в духе «сделал N то-то, а через пять лет его ждало страшное» — будто люди в состоянии знать, что будет с ними хотя бы завтра). В условиях домашней изоляции «МХТ» осталась лишь треть их «формулы»: текст, работа с ним и голоса артистов. То есть радиотеатр.

П. Деревянко и М. Зыгарь.
Фото — Ярославна Чернова.

«Отравленный пояс» по Артуру Конан Дойлю начинается как хорошие его образцы: поставленные голоса, преувеличенная манера речи, которая отсылает к советским фильмам про воображаемую «старую добрую» викторианскую Англию. Туманы (их не видно, но должны быть), приглушенные тона (тоже в воображении), тяжелые, избыточно вежливые конструкции «могу ли я узнать доводы, не снизойдете ли вы», чопорная, неспешная речь людей, которые втайне считают себя выше всего мира. В сюжете — вроде та же размеренность: лето, место за городом, приятная компания образованных язвительных людей, small talk с подколками. Ничто, так сказать, не предвещает.

В том, как быстро это начинает меняться, в траектории перемен — главный интерес «Отравленного пояса». Это история о микрокатастрофе: внезапно выясняется, что Земля вот-вот попадет в облако ядовитых испарений, население вымрет, времени не осталось.

В версии Конан Дойля обстоятельства излагаются тоже неторопливо: с пояснениями наблюдателя-рассказчика, с многословностью персонажей, чтением длинных писем. Михаил Зыгарь, автор текста к спектаклю и один из режиссеров, сделал из литературного первоисточника буквально триллер. Вон рассказчика и бумаги, вон лишние реплики. Повествование «Отравленного пояса» предельно сжалось, редуцировалось до отдельных нервных реплик. Или — до формата комментариев в соцсетях.

Ю. Ауг на записи спектакля.
Фото — Ярославна Чернова.

Зыгаревский «Отравленный» — не научная фантастика, не театр-катастрофа. Тут сложно не проиграть многочисленным блокбастерам, которые и до всяких пандемий задали для многих визуальные образы апокалипсиса в мегаполисе. «МХТ» с ними не тягается. Самое страшное здесь — не сама гибель людей, а скорость, с которой распространяется истерика. Краткость пути от легкого недоумения от странной информации, сдержанных просьб о доказательствах до психосоматических приступов и неконтролируемых панических дерганий. Другими словами, «Отравленный пояс» — наглядная схема действия информационных механизмов, того, как легко можно убедить кого угодно в чем угодно, — и что на это может быть способен один харизматичный человек.

Было ли ядовитое облако в этом мире? Насколько оно опасно? Не выдумали ли герои столь явно происходившую на наших ушах катастрофу? Текст «Отравленного пояса» устроен так, что ответить можно как угодно. Мы слышим лишь запертых в четырех стенах людей, которые с первого сообщения об опасности не меняют места. Один раз несколько персонажей выбираются в Лондон, возвращаются, как классицистские вестники, и пересказывают увиденное, — но они провели много часов при интенсивном медицинском воздействии и на нервах, тут и до галлюцинаций недалеко. В остальном информация о катастрофе есть лишь у одного персонажа.

А. Молочников на записи спектакля.
Фото — Ярославна Чернова.

Профессора Челленджера Павел Деревянко играет как высокомерного, насмешливого манипулятора, любителя фразы «вот видите, я говорил». Диванный эксперт во плоти. Ему приходят некие «телеграммы» и «сообщения от правительств». Он описывает признаки надвигающейся беды — случайный набор независимых обстоятельств, связанных ловким оратором в причинно-следственную цепочку (беспорядки в Париже, внезапная сонливость, болезни на Суматре, в огороде бузина, в Киеве дядька, вы же видите связь?). Он откуда-то знает, что помогает от проблемы, с которой все столкнулись впервые. Профессор обстреливает своими неприятными знаниями окружающих — и те теряют волю, готовы слушать уже любые советы и всерьез обсуждают, стоит ли умереть по своей воле или все же дождаться удушья. Обсуждения эти трагикомичны: секунды, которые здесь требуются скептикам на впадение в отчаяние или, наоборот, на переход от упадничества к трезвости, напоминают, что впечатлительность и запал часто решают даже за самых хладнокровных людей.

Текст собран головокружительно: быстрый, напряженный, с переменой состояний героев, как рикошетящие пули, не дающий времени ни персонажам, ни слушателям вдуматься, а что, собственно, только что произошло, вдохнуть-выдохнуть. Этот сплошной поток нагнетания, самоутверждения, испуга, неверифицируемых сведений — и есть психологический триллер. В ситуации, когда и в реальной жизни лента в любой соцсети выглядит примерно так же (поток броских заголовков один хуже другого, происхождение которых нет времени выяснять, помноженный на собственный страх), «Отравленный пояс» производит удивительное впечатление: с первого прослушивания пугает достоверностью, со второго — действует отрезвляюще и заставляет быть внимательнее и недоверчивее.

Е. Сангаджиев на записи спектакля.
Фото — Ярославна Чернова.

Конечно, все кончится хорошо. Финал в духе deus ex machina намекает: не в ядах было дело. Главный яд — тот, который влился в мозг. Он действует даже при чистом воздухе, крепком здоровье и при несоблюдении информационной гигиены убивает наповал. Если бы зыгаревский профессор Челленджер был реальным человеком, я бы добавила: и забаньте его в фейсбуке от греха подальше. Поди проверь, что у него за «правительственные сводки».