Под занавес сезона в питерском БДТ вышла одна из важных его премьер: «Утиная охота» — первая петербургская премьера Антона Фёдорова. Редакции эта премьера показалась настолько значимой, что мы публикуем на неё две рецензии. Как считает Олеся Пушкина, Фёдоров предлагает взглянуть на знакомую всем историю «лишнего» человека Виктора Зилова не с привычной психологической, а с мистической, инфернальной стороны.

«Утиная охота» Александра Вампилова — не просто пьеса, это знак, символ времени. Она была написана в 1967-м, но только спустя три года напечатана в литературном журнале «Ангара» — в тот момент, когда главный цензор журнала ушел в отпуск. И практически сразу на автора написали донос. «Утиная охота» снова ушла в тень до 1975-го, до того момента, когда главный редактор «Ангары» Марк Сергеев, уже после смерти Вампилова, передал «Утиную охоту», вместе с другими его пьесами, в московское издательство «Искусство». Текст был напечатан. И сразу же стал культовым. Поставить пьесу мечтали ведущие режиссеры своего времени: Георгий Товстоногов, Олег Ефремов, но первая «Утиная охота» в театре появилась в 1976 году, в молдавском театре «Лучаферул». Год спустя Зилов все-таки заговорил по-русски, но снова не в России — в Рижском театре русской драмы, в спектакле Аркадия Каца. И только в 1979-ом добрался до Москвы — во МХАТ имени Горького, где Зилова играл Олег Ефремов в пару с Андреем Мягковым, и в Театр Ермоловой. «Утиную охоту» собирался ставить и Юрий Любимов, но замысел остался не осуществленным.

В том же 1979 году режиссер Виталий Мельников снял фильм по «Утиной охоте» — «Отпуск в сентябре». Но судьба знаменитого впоследствии фильма с каноническим исполнением роли Зилова Олегом Далем сложилась также непросто, как судьба пьесы. Готовая картина пролежала на полке восемь лет — до 1987 года. Фильм вышел в советский прокат после смерти Олега Даля. Путь длиной в двадцатилетие — с момента написания текста до его экранизации — ровно столько же длились события, происходящие с главным героем в пьесе; факт, что Зилов стал последней ролью Олега Даля в кино, сходство судьбы персонажа с судьбой актера, обстоятельства жизни самого Вампилова — все это собралось в невероятный метатекст, где каждая деталь оказалась знаковой. «Утиная охота» вошла в историю как пьеса эпохи застоя, хранящая память о прошлом, настоящем и туманном будущем страны, в которой главный герой чувствовал себя лишним.

В Ленинграде «Утиная охота» появилась в конце 1980-х, на сцене Молодежного театра, где Зилова играл Александр Чабан, отец Григория Чабана, исполняющего эту роль в нынешнем спектакле Антона Фёдорова в БДТ. Совпадения, неслучайные случайности, петли времени — то, что Фёдоров не просто учитывает, но на стыке этих пространств строит действие. Постмодернистская структура постановки предполагает постоянное возникновение новых смыслов, где цитата, интонация, жест становится точкой входа в еще одно пространство ассоциаций.

Декорации спектакля напоминают кинопавильон с игровыми зонами — слева настоящая могила с лежащими на ней красными гвоздиками, справа — диван, по всей сцене — столики на высоких ножках — такие стояли в советских пивных, над сценой — белое ватное облако с утками — символ охоты Зилова. Шахта лифта разрезает декорацию посередине и тянется далеко наверх, деревянные выгородки — кафе «Незабудка» и стены дома Зилова. Сценическое пространство отгорожено сеткой, за ней — настоящий лес: деревья как будто слегка качаются в темноте. Фёдоров создает пространство игры, куда на лифте спускается главный герой. Открываются двери, и из кабины, волоча за собой велосипед, выходит Зилов, оглядывается и ужасается: «О нет, нет, нет!». Пытается снова зайти в лифт, но тот уже уехал, кнопка не работает, а значит нужно снова играть (или жить?) в этом узнаваемом пространстве, постоянно припоминая и спрашивая у партнеров по сцене: «Как там у нас было?».

«Утиная охота» Фёдорова — это пространство всего советского, где важны не только художественные образы Зилова (Григорий Чабан трогает челюсть после похмелья так, как делал это в фильме Олег Даль, только суетно и в качестве обозначения, скорее пародируя всем знакомый жест), но и советский художественный мир в принципе — тут и «Ус отклеился!» и «Ну, погоди!». Фразы возникают и тонут в этом сценическом тексте, обозначая мир, в котором оказался Зилов совсем не по своей воле — просто кто-то решил, что лифт остановится на этом этаже памяти. Окружение Зилова — персонажи-знаки, почти персонажи-зомби у ироничного Антона Фёдорова: Вера (Карина Разумовская) — ходит ритмично покачиваясь и неестественно наклонив шею, Саяпин (Павел Юринов) — в свитере с орнаментом под пиджаком, Кушак (Валерий Дегтярь) — в сером пальто начальника, Галина (Юлия Марченко) — классическая тихая брошенная жена с теплым платком за плечами, Ирина (Александра Юдина) — молодая девушка с рюкзачком за спиной, говорящая неестественно тоненьким соблазнительным голоском. И конечно, Дима (Алексей Винников) — самый демонический персонаж, разговаривающий с Зиловым инфернальным голосом с длинными паузами. Все они знают что-то, чего еще не знает Зилов, все они были где-то, куда Зилову только предстоит попасть.

Интонации в спектакле выстроены музыкально. У Зилова-Чабана их две: суетная, тонкая, беспомощная, подчиняющаяся — так он говорит практически весь спектакль, и вторая — наносная, нарочито маскулинная и в то же время карикатурная. Вдруг Зилов кричит: «Дима, водки!», а потом снова суетное и вместе с тем нежное: «Водочки, водочки, водочки…». Ирина — молодая подружка Зилова — проговаривает все слова смакуя, словно соблазнительное ASMR. В этих интонациях заложен драматизм. Актеры могут говорить любой текст, но то, как они его произносят, говорит о характерах их персонажей больше, чем любое проживание роли.

Ученик театрального режиссера Юрия Погребничко, Антон Фёдоров, как и его мастер, лихо тасует образы советской действительности с сегодняшними телефонными мошенниками, объявления о потерявшемся мальчике Грише Чабане с текстом Вампилова; Man of War группы Radiohead с текстом «Ты мой воин и черви придут за тобой» — с репризным повторением ироничного и будничного «Ну ты даешь!». В центре спектакля все тот же неопределившийся мужчина — тот самый Зилов — Олега Даля, Виталия Мельникова, Олега Ефремова, Андрея Мягкова, Александра Вампилова, Александра и Григория Чабана: он по-прежнему не знает, чего хочет в жизни, его дни пролетают как утки, но утиная охота в спектакле Фёдорова — не развлечение и не желанное завтра, а неминуемая расплата. Ни за что. Просто таков ход жизни: инфернальный, мистический и в то же время очень конкретный. Охота у Фёдорова — это смерть Зилова. Финальная сцена спектакля: персонажи-зомби снаряжают главного героя на охоту: одевают в последний путь. Дима — уже в полной боевой готовности. Он знает, как стрелять, и как вести себя там, по ту сторону жизни, на охоте (или где еще ходят с оружием?): «Живые они для того, кто мажет, а для того, кто стреляет, они мертвые». Игра в этом кинопавильоне окончена, сейчас начнется настоящая жизнь. Или смерть? Зилов остается на сцене один — с ружьем за спиной и в охотничьей экипировке. Справа светит софит, как обозначение божественного света, и в то же время, как места театрального: места, где Зилов был в безопасности. Но что там, за пределами сцены? И есть ли там место Зилову?