Знаменитый мюзикл английского композитора Лайонела Барта «Оливер!» по первой части романа Чарльза Диккенса «Приключения Оливера Твиста», за 50 лет своего существования, заслуживший признание и любовь публики всего мира, недавно поставил на сцене театра Музыкальной комедии венгерский «десант»: режиссер Аттила Ретли, художник-постановщик Роберт Менсель и художник по костюмам Рита Велих. Русский текст Полины Мелковой. Музыкальный руководитель и дирижер — Юрий Крылов. Хореограф-постановщик — заслуженный деятель искусств России Сергей Грицай.

Роман «Приключения Оливера Твиста» — трогательная и человечная, но весьма неправдоподобная история о том, как незаконнорожденный мальчик Оливер, мать которого умерла, едва взглянув на появившегося на свет младенца, жил в работном доме, затем его передали жестокому и жадному гробовщику, после он попал в логово воров, но в итоге оказался усыновленным родным дедушкой, отцам его умершей матери.

В спектакле Музкомедии детей — и воспитанников сиротского дома, и членов шайки Феджина (Александр Байрон), и, конечно, Оливера (Никита Брага), играют дети — учащиеся детской студии театра Музыкальной комедии под руководством Анастасии Удаловой, и играют, надо сказать, восхитительно. А «детских» сцен в мюзикле много, так что, если включение в число исполнителей участников студии было экспериментом театра, то очень удачным. Ребята — а есть совсем маленькие, лет по 4-5 и поют отлично, а, главное, с удовольствием и разборчиво, и танцуют зажигательно, а играют, собственно, самих себя в разных жизненных обстоятельствах, и только юный актер Никита Брага играет Оливера Твиста. Сирота Оливер очень тоскует по матери (Валентина Михайлова), которую он, естественно, не помнит, но чей образ является ему не однажды. В доме гробовщика, где Оливеру живется несладко, ему привиделась мама, выходящая из гроба — молодая, красивая и нежная. А гробы, надо сказать, стоят в этой сцене вертикально, и их крышки на петлях открываются, словно двери. Оливер подбежал к этой двери, разделяющий реальный и потусторонний миры, а она, только что открытая настежь, оказалась задраенной наглухо. Обескураженный, он сел рядом с гробом и запел: «Где любовь найти? Всем на свете я чужой. Кто мне скажет, почему я никому не нужен?».

Вечные вопросы, которые в устах ребенка звучат особенно горько, казалось бы, должны деликатно подчеркиваться музыкой, но оркестр грохотал так, словно хотел стереть с лица Земли все вопросы, все ответы и Оливера вместе с гробами. Кстати, чрезмерная громкость оркестра, усиленная динамиками, неоднократно нарушала ход спектакля либо неуместностью запредельной силы звука, как в данной сцене, либо заглушением солистов и даже детского хора. Неужели дирижер спектакля и музыкальный руководитель постановки Юрий Крылов считает, что если не поддать децибелов, то на оркестр никто внимания не обратит? И не приходит ли ему в голову мысль, что после определенного уровня громкости музыка человеческим ухом уже не воспринимается, оно слышит только шум и мечтает как можно скорее перестать его слушать.

Но вернемся к Оливеру. Второй раз мама явилась к нему во сне во время болезни, и он в ночной рубашке счастливо танцует с ней. Трудно придумать что-нибудь нелепее этой сцены. Когда ребенок встречается с матерью, по которой очень скучал, он обнимает ее, целует, прижимается к ней, садится на колени, но чтобы танцевать с ней, как с партнершей… Такое даже во сне вряд ли приснится, тем более мальчику, выросшему в казенных заведениях для бедных. Но зато в счастливом конце, когда Оливера усыновляет мистер Браунлоу (Петр Таренков), оказавшийся его дедом, он приходит к нему с мамой, точнее, с ее на время материализовавшимся образом, который жаждут увидеть и ее отец, мистер Браунлоу, и, естественно, сам Оливер. К слову, и мать Оливера, и ее видения замечательно сыграла молодая артистка Валентина Михайлова — нежно, трогательно, проникновенно.

Никита Брага хорошо пел и играл и, что особенно ценно для начинающего артиста, свободно чувствовал себя на сцене, замечательно взаимодействуя с другими исполнителями, как детьми, так и взрослыми. Но его Оливер выглядел очень уж ухоженным для бедного, бездомного сироты. Может, надо изменить ему грим?

А вот что касается режиссерской подачи истории Оливера Твиста, то здесь постановщики ушли от эмоционального содержания романа Чарльза Диккенса. Оливер, по сценической версии Аттилы Ретли, веселый, смышленый и смелый мальчик, вполне благополучный на вид, умудряющийся играючи выходить из разных жизненных неурядиц. Он не вызывает ни сочувствия, ни сострадания, особенно в первом действии, и кажется, что исполнителю роли мальчика-сиротки приходиться играть не его, а В НЕГО. У господина Ретли получаются этакие занимательные приключения Оливера Твиста, тезки героя Диккенса. И, вообще спектакль получился излишне увеселительным, почти (кроме нескольких сцен во втором акте) не затрагивающим чувств. Никто не спорит: мюзикл — развлекательный жанр, но, если режиссер убирает из него смысл, заложенный первоисточником, зачем тогда этому режиссеру браться за невеселый роман? Ведь можно ставить представления в мюзик-холле, где канкан, ха-ха, и никаких сирот. Туда как раз ходит публика, которая хочет только развлечься.

Но не все так плохо в сценическом «королевстве» мюзикла «Оливер!». Спектакль вытягивают замечательные артисты театра Музыкальной комедии и хореография Сергея Грицая. Александр Байрон потрясающе играет Феджина, заправилу шайки воров, в которую попадает Оливер: мимика, жесты, позы, интонации — все в яблочко. Поразительно видеть в мюзикле, да еще из которого почти выхолощено психологическое содержание, драматическую игру такой силы! И, конечно, костюм Феджина отлично работает на образ. Замечательно играет Нэнси Анна Балобанова. Нэнси — единственная из уличного окружения Оливера, кто испытывает к нему теплые чувства и желает хоть чем-нибудь помочь. Ее искренность трогает не только Оливера, но и зрителей. Не потому ли, что проявление добрых чувств по отношению друг у другу оказываются редкостью уже не только в мюзикле (а, прежде всего, конечно, в романе Диккенса), но и в жизни?

Запомнился Ярослав Шварёв, недавно приглашенный театром Музыкальной комедии из Новосибирска, который настолько перевоплотился в убийцу Билла Сайкса, что временами становилось не по-театральному страшно. Невозможно забыть лицо Сайкса в тот момент, когда он гвоздодером убивает Нэнси: жуткое сочетание жестокости, брезгливости и мести.

Восхищает универсальность артистов Музкомедии: они умеют всё — танцевать, петь, исполнять разговорные роли, и всё — блестяще. Иногда в массовых сценах не разобрать: то ли балет поет, то ли хор танцует. Словом, браво-брависсимо!

В «Оливере!», как и положено в мюзикле, много танцев, и эти танцы — одна из самых удачных сторон постановки: они выразительны и очень живописны, особенно, когда вместе танцуют взрослые и дети. А, кроме того, хореограф-постановщик Сергей Грицай весьма изобретателен: так, чудесно смотрится танцевальный фрагмент, когда один из действующих лиц как будто играет в мяч (бьет его рукой об пол), а «мячом» служит маленькая девочка, которая, сидя на корточках, прыгает в такт движениям руки играющего не хуже настоящего мяча!

Что касается художественного оформления спектакля, то оно, скорее, скудное, нежели достаточное, к тому же, кочующий из театра в театр второй «ярус» — металлическая галерея над сценой, на которой что-нибудь незначительное происходит или необязательное висит, привносит в постановку ощущение уже виденного. В «Оливере!» к перилам галереи прикреплено изображение голого мертвеца в лавке гробовщика, а в другой сцене — некрасивая картина, где противный красный змей собирается заглотить позаимствованного из пиктограмм мальчика-с-пальчика, а на них пялится болезненного вида маска смерти. И для этого нужно было огород, в смысле железный ярус городить?

К удачам художника-постановщика можно отнести огромные и уже кем-то обглоданные кости, поданные Оливеру на обед в лавке гробовщика, а также вертикально поставленные и ходящие ходуном гробы в одной из сцен. И то, и другое производит сильнейшее впечатление.

Приятно, что в феврале спектакль будет идти в дневное время, потому что он все-таки рассчитан на родителей с детьми среднего и старшего школьного возраста. Попытки предлагать «Оливера!» взрослой аудитории и, соответственно, начинать в 19 часов, приводили к тому, что зал был заполнен наполовину. А постановка, несмотря на некоторые несовершенства, стоит того, что бы ее посмотреть.