Театр им. Ленсовета продолжает питаться плодами трудов, идей и репертуарных решений своего, увы, бывшего художественного руководителя Юрия Бутусова. На малой сцене состоялась очередная премьера его протеже, на этот раз Аси Волошиной: «Тело Гектора» она написала, кажется, специально для театра.

Госпожу Волошину в последние годы язык не поворачивается называть молодым драматургом, настолько на слуху в театральном мире ее имя. Ожидаешь от нее, пожалуй, даже слишком многого. Крепкой работы ждешь и от ее альянса (уже не первого) с молодым режиссером Евгенией Богинской — ученицей Вениамина Фильштинского, соратницей вольной труппы «Этюд—театр», неутомимо выпускающей по несколько спектаклей в год в Петербурге, Хабаровске, Германии или Польше.

Имена ленсоветовских корифеев Анны Алексахиной и Александра Новикова в программке гарантируют игру с большой буквы и на высокой ноте. И даже жанр, обозначенный как «горькая интеллектуальная комедия», вызывает скорее любопытство, чем опаску. «Бульварному» театру об отношениях и чувствах взрослых людей давно пригодилось бы новое слово, так почему ему не прозвучать прямо сейчас?

«Тело Гектора» сложено по современным канонам, то бишь нелинейно и невпопад. Части этого тела перемешаны в произвольном порядке. Сновидческий абсурд сменяется приземленным бытовым диалогом, пронзительная исповедь оказывается заученной цитатой, каскад загадочных прорицаний соседствует с банальной неприязнью к «Инстаграму». Сюжетные виражи переворачивают и без того шаткую конструкцию любовного (любовного ли?) треугольника с ног на голову и с боку на бок. Зритель остается в хорошо спланированном недоумении: следует ли то, что ему говорят сейчас, из того, что говорили минуту назад, где правда и что же случилось на самом деле?

Гендерное распределение ролей тоже вполне актуально. В центре — сорокалетний герой—неудачник, задумавший самоубийство. Оно не осуществится, так что мы не боимся Роскомнадзора и вполне можем назвать его орудия, тем более что резиновая камера от Камаза и камень с дыркой играют заметную роль в постановке. Собственно, они—то и отвечают за комедию, все остальное дуракаваляние в пьесе не назовешь особенно забавным. Герой наш — не больно—то герой, не Гектор, прямо скажем. Да и тело не его — а тайфуна, о котором вам все расскажут персонажи. Правит бал здесь отнюдь не он, а его случайная соседка по приморскому отелю (то ли ровесница, то ли десятилетием старше): она оборачивается истинным Мефистофелем, играет с ним как светская львица с мышкой, подсовывает доморощенному Фаусту местную Маргариту…

Тут печальная повесть о кризисе среднего возраста превращается в конфликт отцов и детей. Ну а звездный дуэт Александра Новикова и Анны Алексахиной уступает место бенефису молодой артистки театра (и ученицы Алексахиной) Анны Жмаевой. Актриса азартно играет в документальную искренность, старательно копирует просторечное арго провинциалки, ей уделено, кажется, больше всего сценического времени и — несомненно — режиссерского внимания. А еще она великолепно поет пост—блюзовые речитативы под аккомпанемент изысканной виолы да гамба в руках Олюшки Тихой.

Все бы хорошо, да вот вопрос: зачем нужна старинная виола, если на ней всю дорогу играть как на современной гитаре? Три скрежещущих взмаха смычком еще не оправдывают использование именно этого редкого и сложного инструмента.

Тот же вопрос назревает ко всем прочим частям «Тела Гектора». Зачем технологические кунштюки с лайв—видео, подзвученным гравием и плывущими по экрану строчками текста пьесы, если они не добавляют собственных смыслов к происходящему на сцене? Зачем сюжетная «расчлененка» и словесная эквилибристика, раз она нисколько не сказывается на самих персонажах? Зачем это старательное, через весь спектакль, ожидание урагана под названием «Тело Гектора», когда между героями бушует разве что буря в стакане воды? Никто тут не умирает — ни от тоски, ни от любви, ни даже от любопытства. История об отношениях и чувствах взрослых людей получилась не слишком комичной и совсем не горькой. Собрались, мило поговорили — хороший бульварный театр, любо—дорого посмотреть. К тому же совсем уж раскрыть интригу спектакля я, кажется, еще не успела.