Спектакль «Фандо и Лис» театра «Мастерская» под руководством Григория Козлова, сыгранный в день рождения Фернандо Аррабаля, можно расценивать как подарок драматургу от режиссера Рикардо Марина.

Петербургский театр всегда являлся образчиком толерантности и местом схождения различных культур. «Фандо и Лис» лишь подтверждает этот постулат: в основе спектакля лежит пьеса представителя испанской «драмы абсурда», постановку осуществил мексиканский режиссер, а играют в ней русские актеры. Такой «коктейль» приводит к тому, что зрители, которые ранее даже и не представляли, «с чем едят» театр абсурда, по окончании полуторачасового действия явно становятся его поклонниками, а сама пьеса, визуализированная учениками Козлова, обретает четкую социально-философскую направленность.

История Аррабаля повествует о странных людях, которые якобы стремятся прийти в некий волшебный город Тар — похоже, земное воплощение счастья. Так некогда малышка Дороти стремилась в самое сердце страны Оз, чтобы исполнились самые заветные желания друзей… Но путешествие в Тар Аррабаля — это вам не экшен Фрэнка Баума: к нему герои спектакля, не так давно заслужившего Гран-при XVIII Международного фестиваля «Истрополитана» в Братиславе, совершенно не способны. В своем ложном стремлении они топчутся на одном месте, напоминающем выжженную пустыню (художник Ольга Балашова покрывает сценическую площадку мятой и изорванной в лоскуты оберточной бумагой). Как и положено странникам, в пути они пообтрепались, одежда их мало напоминает парадную — так, что-то невыразительное… Исключением является разве что платье Лис (Арина Лыкова), отливающее радугой, как крылья бабочки. Но «бабочка» обездвижена: в первой же сцене выясняется, что девушка парализована, и ее спутник Фандо (Сергей Алимпиев) вынужден перевозить ее на подобии инвалидной коляски.

Почему в Тар, где Лис может выздороветь, этой парочке якобы любящих друг друга людей не попасть никогда, становится понятно очень скоро. Фандо-Алимпиев болезненно привязан к своей спутнице, зависим от нее психологически и сексуально. Бесконечно истязая ее морально и физически, он готов искренне прощения просить за крайнее выражение своих чувств, но в реальности любит больную Лис, как палач любит свою жертву, не способную ему противостоять. Приковывая девушку цепью к коляске и не желая ее выздоровления, он словно приковывает к ней и себя. Лис осознает свою зависимость от Фандо, и тем тяжелее становится от этого ее крест. В диалогах речь ее порой безынтонационна, и обреченность, которую играет Лыкова, напоминает обреченность щенка или котенка в руках глупого и жестокого мальчишки-хозяина.

В пути герои встречают забавную троицу — Намура (Евгений Перевалов), Митаро (Владимир Карпов) и Тосо (Евгений Шумейко). С их появлением определенное Марином как «трагическая клоунада» действие становится продуманным до мелочей. Неумные и нелепые чудаки вооружены волшебным перископом, в который Намур то и дело вставляет свой «настоящий» глаз, индивидуальным наручным счетчиком, пощелкиванием констатирующим уровень опасности, крошечной спринцовкой для «обеззараживания» опасных объектов и огромным черным зонтиком, к спицам которого крепят свой нехитрый скарб. Условную водку они пьют из медицинских банок, постоянно носят на спинах матрасы (огромный матрас Митаро делает его похожим на гигантского таракана), спорят до драки и дураком все время «назначают» безобидного Тосо, играющего с любимой куклой. Зачем им надо идти в Тар, они даже не задумываются, а оттого туда и не торопятся. «Добряк» Фандо щедро делится с ними красотами Лис, и компания решает путешествовать вместе. Понятно, что это ни к чему хорошему не приведет: в очередном порыве бешенства Фандо убивает Лис, а бестолковая троица в подобии поминальной молитвы скатывается в полный словесный и интеллектуальный абсурд…

Смешно? Смешно, если бы не было так грустно. Отчего-то подумалось, что человеки редко анализируют причины своих брачных и дружественных союзов, редко задумываются о душевном и физическом комфорте ближнего, редко осознают правильность и необходимость выбора реальных целей. Одинокими нас делает собственная эгоистичность, граничащая порой с безумием. Вот и выходит, что театр абсурда — это не выдумка театроведов, а всего лишь наша жизнь, прожить которую надо бы так, «чтобы не было мучительно стыдно за бесцельно прожитые годы»…