Театр «Приют комедианта» выпустил премьеру «Казанова» по ранним поэтическим драмам Марины Цветаевой «Приключение» и «Феникс». В основе этой романтической притчи лежат мемуары знаменитого обольстителя и авантюриста, писателя и драматурга, переводчика и врача Джакомо Казановы. Роль своей мечты (к ней он шел почти десять лет и задумывал сыграть ее в родном Театре имени Ленсовета) с восторгом, упоением и неподражаемым обаянием исполняет любимец публики — неподражаемый Сергей Мигицко. По собственному признанию народного артиста России, он олицетворяет в «Казанове» суть своей биографии и создает собирательный образ всех мужчин, независимо от того, готовы ли они в этом признаться себе и миру. А почуяв в своем герое лицедея (Казанова был артистом по натуре и по профессии), Мигицко добавляет ему черты еще одной весьма значимой для себя роли — Фредерика Леметра из легендарного ленсоветовского спектакля «Фредерик, или Бульвар преступлений».

Постановку осуществил режиссер и хореограф Сергей Грицай, что является не просто знаком качества и залогом успеха, а гарантирует просвещенному зрителю интереснейшее, достойнейшее зрелище. Но это не хореодрама, как можно было бы предположить. Танцевальные фрагменты (впрочем, как всегда бывает у этого мастера) безукоризненны, фееричны, блистательны, полувоздушны (если не сказать — идеальны). Балетмейстер, мудро исходящий из актерской фактуры и психофизики, Грицай вытаскивает из каждого исполнителя самую суть, часто неизвестную либо очень глубоко спрятанную, скрывающуюся за привычным амплуа. Так, Казанова у Мигицко получается не просто коварным соблазнителем и неисправимым романтиком: он игрив, но трогателен, раним, но горделив, и в буре чувств постепенно восходит к высокой степени безумства.

Художник Эмиль Капелюш легко, намеками, воссоздает на небольшой сцене «Приюта» сказочную Венецию с ее непременными гондолами и мистической черно-белой луной. Образ родного города Казановы вообще главенствует в тексте спектакля. Тут и «Венеции младая мать» — мощнейшая цветаевская метафора, и пышный венецианский карнавал, и умопомрачительные костюмы художника Андрея Климова, сшитые из дорогих итальянских тканей и достойные отдельной музейной экспозиции (в их создании участвовали в качестве консультантов историки, ювелиры и дизайнеры). Парча и шелк, батист и трикотаж, перекрытый матовой сеткой для создания эффекта благородного золота, кружево и вышивка, имитирующие ручную работу, капрон и туаль (плотный хлопок с набивным рисунком), тафта и бархат… Несметное количество пуговиц, подобранных в антикварных магазинах, кокетливые пайетки россыпью, винтажные перстни и броши… И многослойность во всем — как в характерах (все, кроме Мигицко, исполняют в спектакле по две-три роли, как и подобает артистам комедии дель арте), так и в одеяниях (блузы, кюлоты, плащи, камзолы, тугие лифы, пышные юбки, длиннополые жилеты — жюстокоры)… И, конечно, пышные парики, изготовленные по образцам XVIII века, манерные головные уборы и подлинные карнавальные маски.