На новой сцене БДТ в Каменноостровском театре появился кукольный спектакль по прозе Януша Корчака, рассчитанный на просмотр родителей с детьми младшего и среднего школьного возраста. В постановке лауреата «Золотой маски» Евгения Ибрагимова. В спектакле заняты более полусотни кукол и один драматический артист Тарас Бибич. И это не значит, что Большая драма превращается в ТЮЗ. А значит, что БДТ шаг за шагом реализует программу «Эпоха просвещения».

Точнее сказать, «Эпоха просвещения» — больше, чем программа, это — направление художественных поисков театра в целом, которое нынешний художественный руководитель театра Андрей Могучий считает магистральным. Это — новое позиционирование театра, который отказывается быть «ложей для посвященных» и открывает двери для всех горожан. Зритель должен иметь возможность прийти в театр не только во время спектакля, музей, ресторан, выставки, встречи должны проводиться и в то время, когда спектакли на сцене не идут. Важно, чтобы в противовес торгово-развлекательным комплексам возникли культурно-познавательные модели, базой для которых могут и должны стать крупные музеи и театры, как это происходит во всем цивилизованном мире.

Эти тезисы Могучий в очередной раз озвучил, открывая семинар «Театр и общество», в рамках которого был подписан долгосрочный договор о сотрудничестве БДТ им. Г.А.Товстоногова с РГПУ им. А.И.Герцена: БДТ еще и берет на себя функцию подготовки учителей новой формации, владеющих театральными методиками и способных применять их во время учебного процесса. Для этого организована «Педагогическая лаборатория БДТ». Визит педагогов вместе с учениками в театр — непременная составляющая этого специфического образовательного процесса.

Между тем, спектаклей, где сегодняшние школьники могли бы увидеть на сцене своих сверстников и поглядеть на них, как в зеркало, в городе — раз, два и обчелся. А вот главному герою постановки «Когда я снова стану маленьким» хорошо известного театралам режиссера Евгения Ибрагимова — те самые 12 лет, когда вопросов к жизни несопоставимо больше, чем ответов, а задать их родителям нет уже никакой возможности, потому что родители всё еще считают человека маленьким. И легендарный польский педагог Януш Корчак, погибший в 1942-м в фашистском лагере уничтожения Треблинке вместе со своими воспитанниками, посвятил десятки своих трудов доказательству и раскрытию того тезиса, что ребенок — не будущий человек, а настоящий, и он имеет право не только на любовь и понимание, но и на то, чтобы отказаться от педагогического воздействия, если его убеждения оказываются иными, и даже — на моральное осуждение взрослых. Понятно, что в советской России такие установки не могли приветствоваться, да и в России сегодняшней мало в каких школах захотят снять со стен плакаты с хрестоматийными девизами и повесить «Декларацию прав детей», собранную из цитат Януша Крочака. Но всё, что Корчак успел написать, включая и его чудом сохраненный дневник, — это и есть настоящая педагогическая поэма, манифест взрослого человека, избравшего своим приоритетом детство с его бескорыстным гуманизмом.

Спектакль «Как я стану маленьким» начинается со слова, которое — в зависимости от возраста — или окунает зрителя в поток ностальгических воспоминаний или заставляет пережить восторг узнавания. — Переезжаем! — с затаенным восторгом произносит Тарас Бибич, — и оглядывает полтора десятка сундуков и чемоданов, расставленных по сцене. И тут же декорации начинают чудить: как выясняется, это не просто чемоданы, в каждом из них спрятаны ящички, лесенки, иногда — целые комнатки. А в них — крошечные, 20-сантимертровые куклы мамы, папы, младших братиков и сестренок: Вицуся, Мани, Блошки, младенца Абу (в основе спектакля — повесть Корчака «Слава»). И поскольку зрители сидят тут же, на трибунах, установленных прямо на небольшой сцене Каменноостровского театра, то всех героев можно (и хочется) разглядывать пристально и долго: и Олека, мечтающего о славе, и Наталку, дочь политзаключенного, и глухонемую Михалинку, и толстую лавочницу и ее мужа, который «наоборот, на одной ноге». Своего двойника, 12-летнего Владека, Бибич вынимает из-за пазухи и гордо демонстрирует залу — это долговязый мальчишка в кепи и курточке в голубую клетку.

Однако почти сразу становится понятно, почему радовался Владек осторожно, негромко. Переезжают не в хоромы и не от хорошей жизни, отцовский конкурент Змей открыл напротив кафе с мраморными столами и бильярдом, и перетянул к себе всех клиентов отца. Так Владек впервые сталкивается с тем, что законы детской площадки во взрослом мире не работают: отец открыл кофейню первый, но это ни для кого не аргумент. Эпизоды жизни подростка, рассказанные Тарасом Бибичем с нежной, заботливой интонацией талантливого взрослого, впитавшего в себя логику детских грез и маленьких трагедий, вплоть до трагедии смерти, которая подается без нажима, акварельно, цепляются один за другой по принципу монтажа ассоциаций. Но не только в интонации дело, большую роль играет тактильный эффект: прежде, чем начать говорить от лица какого-то из персонажей, актер нежно касается его рукой куколки — то голову слегка повернет, то усадит фигурку на самый высокий чемодан, пояснив зрителю, что это крыша, — и неподвижные почти куклы начнут оживать в воображении зрителя, как любимые игрушки, которым дети, порой, поверяют самые сокровенные тайны.

Тарас Бибич блистательно справляется с ролью проводника в волшебный мир детства с его наивной верой в исключительность, с его диалогами с богом на равных, с его полетами наяву, а не только во сне, с его первой любовью, чистой, как первый снег. И в этом смысле оказывается своим и для взрослых, и для детей, сидящих в зале. Тут надо отдать должное и всем остальным взрослым, создававшим спектакль. Художнику Наталье Мишиной, которая придумала и сотворила в два раза больше кукол, чем появляется на сцене, да не только кукол — чуть не каждая сцена превращается в маленький аттракцион: под крышкой чемодана вдруг обнаруживается целый класс за партами, и Тарас Бибич вообразит себя учителем, который ни за что не оставил бы без внимания выпавший за окном первый снег (есть, о чем задуматься нынешним учителям), в другой сцене вдруг появится покатый планшет с оравой детворы, явившийся на первое заседание СРЧ (Союза рыцарей чести), и каждый, выступая, будет вскакивать и жестикулировать (герои управляются, как фигурки в настольном хоккее), а во время рассказа о первом в жизни танце Владека с девочкой — красавицей Марыней из Вильно — пара куколок будет кружится прямо на виниловой пластинке в недрах старого патефона.

Всё пространство организовано художником Эмилем Капелюшем так, что по ходу действия оно обнаруживает все новые и новые грани, планы, углы отражения: заиграют цветные стеклышки витража, и стул под ним окажется уже не просто стулом, а частью храма; осветится окошко высоко над сценой, покажутся там мама с папой, артисты Борис Кипнис и Светлана Шадрина, — и родится тонкая метафора, связывающая родителей с хранителями в высшем смысле этого слова (не случайно герои в программке обозначены как ангелы). Ну а работу режиссера с репутацией кукольника-мага Евгений Ибрагимов, как и работающих с ним в полном альянсе музыкального руководителя постановки Николая Якимова и художника по свету Игоря Фомина переоценить невозможно: территория детства воссоздана с трепетным вниманием и скрупулезностью, и отчаянной грустью, которая коснется всех, но не будет навязчивой. До конца ее осмыслят те, кто знает судьбу Корчака. Но полет над облаками — не хочется раскрывать загадку этой удивительной в постановочном плане сцены — сможет совершить каждый. И именно поэтому я убеждена, что спектакль «Когда я стану маленьким» — это тот случай, когда театр может позволить себе быть чуть более сентиментальным, чем того, вроде бы, требует наш циничный век. Неосмысляемая до сих пор в полной мере (даже для тех, кто был в Треблинке и Аушвице) жестокость самой жизни требует противовеса — в виде не глобальных философских образов добра и гуманизма, а теплой, осязаемой, взрывающей память детства доброты, которая поливается в зале слезами даже у очень суровых с виду взрослых и заставляет детей прямо во время действия обнимать сидящих рядом папу и маму.