Название этой шекспировской пьесы, что не раз вдохновляла сочинителей балетов и лишь один раз автора оперы, сейчас заставляет вздрогнуть глаз следящего за новостями человека: у всех на слуху скандал со «Сном в летнюю ночь» в московском Музыкальном театре.

И неважно, что никто не может найти автора письма, что от имени «возмущенных родителей» потребовал защитить младенцев из детского хора от участия в радикальной оперной постановке (настоящие родители посмотрели готовящуюся премьеру в записи — это перенос из English National Opera — и ничего чудовищного в ней не нашли). Даже неважно, что скажет экспертная комиссия, специально созванная московским департаментом культуры. Осадочек, как говорится, в головах у людей остается. Что вообще-то, как ни странно, хорошо — если наши театралы хоть немножко поразмышляют над этим осадочком, у них есть шанс повзрослеть. Задуматься о том, так ли просты старинные сюжеты и почему, собственно, в «Сне» королева эльфов с таким гневом отказывается отдать своему мужу маленького пажа, а король в отместку заставляет ее влюбиться в парня с ослиной головой на плечах (мол, любовь зла — и ты сама сейчас это поймешь). Прекрасный баланчинский балет, только что поставленный в Мариинке на фестивале «Звезды Белых ночей», для такого эффекта не предназначен.

Баланчин, которого никогда в жизни не интересовали болезненные душевные выверты и для чьих постановок характерна кристальная ясность, вовсе не заинтересовался вопросом, а зачем, собственно, маленький паж нужен этому самому королю. Шлейф носить, и все тут. Его вообще не очень интересовал сюжет — огроменную шекспировскую историю, в которой ссорятся правители, бегает с поручениями королевский ординарец Пэк, занимаются самодеятельным театром ремесленники (один из них и станет частично ослом), а в вихре затеянного обаятельной нечистью волшебства перепутаются две пары влюбленных, худрук и основатель New York City Ballet уложил всего лишь в час. То есть вот буквально разметил: так, ремесленники появились — одного из них заколдовали — остальные разбежались; одну фрейлину любят двое придворных, вторая влюблена безнадежно — Пэк немного поворожил, и каждой девице досталось по ухажеру. Надо сказать, что сюжетных балетов Баланчин почти не сочинял; но со «Сном» особый случай — сыграли роль воспоминания о его театральном детстве. Когда будущему знаменитому хореографу было восемь лет, он еще жил в Петербурге и назывался Георгием Баланчивадзе, появлялся на сцене Михайловского театра в роли того самого маленького эльфа — причины раздора царственных особ. Балет на музыку Мендельсона он поставил в Нью-Йорке ровно пятьдесят лет спустя — и вот эта краткость пересказа апеллирует к краткости запомнившихся моментов пьесы. Во втором же действии балета Баланчин, с облегчением избавившийся от нелюбимого сюжетосложения, устроил отличный свадебный бал, где главными героями были танцы.

Нет, и в первом действии есть совершенно замечательные фрагменты — прежде всего выходы королевы эльфов Титании. Ее танец — строгая графика на волшебном ветру: потрясающее сочетание. То есть если рассматривать каждое движение отдельно — почти чертеж, все выверено по линеечке; в целом — вихрь листа, подхваченного воздушной стихией. Виктория Терешкина, получившая эту роль, выросла в образцовую баланчинскую балерину — и если бы спектакль ограничивался только первым актом, идти в театр следовало бы на нее. Но есть еще бал, где за полчаса Баланчин перебирает любимые свои композиции, перестраивает узорчатую решетку кордебалета, и следить за эволюциями труппы под знаменитый Свадебный марш Мендельсона — высокое и трогательное удовольствие. Придворные женятся, женится и Тезей на царице амазонок Ипполите (откуда они появились и почему в первом акте вдруг прорезала сцену великолепным воинственным прыжком дама в черной пачке — без либретто точно не разобрать, Баланчин объяснениями не заморачивался). Лучшие же танцы достаются безымянным гостям праздника — Оксана Скорик и Константин Зверев в па-де-де транслируют всю торжественность момента. И это ровно тот спектакль, которого хочет зритель, не желающий, чтобы его и в театре нагружали сложными проблемами: одна из функций балета — эскапистская, и это не так плохо. Особенно если побег от действительности исполнен так качественно. Важно только, что зрителю, убегающему от действительности, не стоит требовать от всех остальных бежать в том же направлении, иначе действительность нагонит слишком быстро.