На камерной сцене Театра на Васильевском состоялась премьера спектакля «Чайная церемония» по пьесе Александра Строганова. Главный режиссер театра Владимир Туманов к современной драматургии обращается столь же охотно, как и к классическому наследию. Его новый спектакль можно считать своего рода передышкой после предыдущей трудоемкой постановки романа Ф. М. Достоевского «Идиот» на основной сцене.

«Чайная церемония» — это истинная история любви«, — сказала Илзе Лиепа, исполнившая главную роль в московском спектакле по пьесе Александра Строганова. Лучшей похвалы для писателя, сделавшего героями своего произведения мужчину и женщину, не придумаешь. Одна из самых трудных задач для режиссера — воплотить на сцене «истинную любовь», а для актеров — убедить зрителей в ее истинности. Все спектакли, в которых действуют двое, в сущности, попытка добиться той искорки, которая возникает от прикосновений, от взгляда глаза в глаза.

Спектаклей-дуэтов на петербургской сцене — по пальцам перечесть. Я перебрала в памяти самые, на мой взгляд, интересные попытки сыграть любовь на два голоса. В репертуаре Театра на Васильевском уже есть спектакль Владимира Туманова «Проклятая любовь» по пьесе Татьяны Москвиной. Литературный дар писательницы позволил режиссеру во всем положиться на силу слова: артистов Москвина любит, прописала для них яркие роли талантливых личностей — актрисы Ангелины Степановой (Татьяна Калашникова) и писателя Николая Эрдмана (Михаил Николаев). Недавно на малой сцене Александринского театра Ирина Керученко поставила «Солнечный удар» по повести Ивана Бунина. Артисты Юлия Марченко и Степан Балакшин зачитывают бунинский текст, всячески демонстрируя любовное помешательство, когда вот-вот случится электрическое замыкание. Тогда как у Бунина весь смысл как раз в случайно, внезапно вспыхнувшей между мужчиной и женщиной маленькой искорке. Показанный в Петербурге в рамках параллельной программы премии «Прорыв» спектакль «Митина любовь» опять же по Бунину, поставленный латышским режиссером Владиславом Наставшевым, — один из самых ярких дуэтов на сцене (Филипп Авдеев и Александра Ревенко). Там была и бунинская искорка, и нежность, и робкая близость. Но лучшим дуэтом для меня остаются Данила Козловский и Уршула Малка, играющие «Варшавскую мелодию» Леонида Зорина в МДТ — Театре Европы. Только Лев Додин умеет так ясно увидеть в частной судьбе двух влюбленных несостоявшееся счастье целого поколения, обреченного на разлуки и расстояния.

В камерном пространстве всегда главный — актер. Здесь невозможны многофигурные композиции, даже третий человек на сцене кажется лишним. Держать вдвоем внимание публики, не сбиться с ритма, найти нужную интонацию, прожить чужую жизнь на одном дыхании… Эти задачи кажутся особенно сложными при постановке современной пьесы. Что и говорить, роли, которые предлагает актерам драматургия XXI века, — совсем не выигрышные. Публика редко ходит «на драматурга». Простым зрителям имена современников и вовсе не знакомы. Однако в Театре на Васильевском сделали акцент не на содержании пьесы, а именно на личности автора. В программке написано: «Драматург, поэт, писатель Александр Строганов занимается литературной деятельностью свыше тридцати лет. Автор более пятидесяти пьес, лауреат множества литературных премий за достижения в области драматургии. Доктор медицинских наук. Доцент кафедры психиатрии Алтайского государственного медицинского университета. Создал оригинальное направление в психотерапии — трансдраматическую терапию, представляющую собой универсальную схему трансформаций театральных систем в психотерапевтические методы…» Далее указано, что его врачебные методы основаны на базе систем К. С. Станиславского, Бертольда Брехта и Михаила Чехова. Направление в драматургии, разрабатываемое Строгановым, названо в литературной критике парареализмом. Александр Строганов являет собой редкий в наше время тип человека, совмещающего научную и творческую деятельность. Для него занятие искусством напрямую связано с процессом исцеления. Стало быть, литература — одно из средств, которым пользуется психиатр, чтобы показать человеку его самые болевые места, обнажить раны и вскрыть душу. В пьесе «Чайная церемония» Александр Строганов даже не стал искать какую-то другую форму и использовал привычную для себя ситуацию: больной на кушетке разговаривает с тем, кто мудрее и терпеливее. Такое впечатление, что драматург перенес на бумагу то, с чем сталкивался в своей врачебной практике. Пересказал неврозы пациентов как историю одного мужчины, страдающего душевным недугом.

В начале спектакля зрители видели какое-то странное существо, укутанное в шубу, с нахлобученным на голову беретом. Сергей Агафонов изображал человека, опустившегося на самое дно, но душою рвущегося ввысь — туда, где рождаются музыка и стихи. На сцене ничего не было, кроме пианино, на крышке которого насыпан рис. Под медитативную восточную музыку появилась Татьяна Малягина, держащая в руках китайский зонтик. Он, кажется, впервые попросил ее: «Поговори со мной». Китаянка цитировала Лао-цзы, нарушала какие-то нам неведомые правила, установленные между ними, просила ее наказать. В разговоре то и дело прослеживались эротические намеки (как говорится, привет дедушке Фрейду), мелькали тени стыдных и нереализованных желаний. Возникало ощущение, будто меня погружают на вязкое дно человеческого безумия. Периодически у героя случались припадки психической болезни. Женщина всегда была невозмутима, и ровным, успокаивающим голосом произносила фразы, которые, видимо, должны были спровоцировать больного на размышление. «Это страх и ничего больше… Почему ты боишься, когда на тебя смотрит женщина? У людей нет разницы в возрасте, есть разная степень усталости… Мы соединились духовно..» — и так далее. Он постоянно спрашивал ее: «Кто ты?», и зачем-то непременно хотел знать ее имя. На самом деле, совсем не важно — ни кто эта женщина, ни как ее зовут, ни кем она приходится Борису (его имя указано в программке, но в спектакле не названо).

По словам Александра Строганова: «В жизни мужчины есть только одна женщина. Другой не бывает и не может быть. Она — и дочь, и мать, и жена, и любовница. Она может выглядеть по-разному в разное время, но суть не меняется. Она — его женщина». Именно эту мысль драматург пытается донести в своей пьесе. Герой выяснял отношения то с девочкой-китаянкой, которая, вроде бы, хотела, но не стала ему любовницей, то с матерью, которая подавляла его своей силой и с детства наградила букетом комплексов. Для него эти женщины — как одно целое, безликое и враждебное. Он обвинял своих женщин (или женщину?) в том, что его не любят, ревновал, требовал подчинения. Но женщина подавляла его лаской, усмиряла заботой. Александр Строганов, видимо, считает, что каждый мужчина в душе ребенок и подсознательно хочет вернуться в детское безмятежное состояние тепла и уюта. Борис долго вспоминал, как маленьким любил купаться в ванне, потом вынимал из ящика игрушки. В финале он зашел в распахнутую дверь, откуда лился яркий свет (легко догадаться, что автор имел в виду мотив духовного очищения, вновь обретенной невинности). Психологи обычно советуют вспомнить тот момент, когда ты был счастлив — люди, как правило, вспоминают юность (многие доктора не беспочвенно уверены, что все страхи и фобии родом из детства). «Когда ты проснешься, все твои игрушки будут на месте», — пообещала Женщина мальчику в карнавальной маске. Не дай мне бог сойти с ума. И в безропотном безумии вернуться в детство.