На сцене Михайловского театра состоялась премьера балета П. И. Чайковского «Спящая красавица» в постановке художественного руководителя балетной труппы Начо Дуато. Знаменитый автор многочисленных одноактных постановок впервые создал «полнометражный» трехактный балет и впервые обратился к музыке Чайковского. За основу сценария Начо Дуато взял либретто Ивана Всеволожского, созданное в 1890 году, что и определило во многом структуру спектакля.

Хореограф максимально насытил балет танцем: традиционно мимические персонажи обрели пластику — танцует придворная свита, даже король (Марат Шемиунов) и королева (Ольга Семенова) стали активными участниками дворцового празднества, посвященного рождению Авроры (Ирина Перрен). Добрые феи, благословляющие новорожденную, появляются теперь в сопровождении кавалеров, получивших хореографическую индивидуальность. В сцене охоты принц Дезире (Леонид Сарафанов) не сторонний наблюдатель светских забав, а пылкий юноша, исполняющий с Герцогиней (Эльвира Хабибуллина) изящный дуэт, куртуазный диалог-мадригал, антитезой которому становится бурный крестьянский танец-трио, темпераментно исполняемый Татьяной Мильцевой, Николаем Арзяевым и Андреем Лапшановым. Красивое соло хореограф сочинил для сказочного персонажа Золото, где мастерством блеснул Андрей Яхнюк.

Все эти вкрапления украшают спектакль, расширяют хореографическое полотно. Начо Дуато утверждал, что сочинил все движения заново. Он прав, но лишь отчасти. Тень великого Мариуса Петипа, создателя «Спящей красавицы», несомненно витает над всем спектаклем. Первая встреча принца Дезире и Авроры в сцене «Сон» напоминает дуэт Одетты и Зигфрида из «Лебединого озера»; встревоженный танец Авроры, уколовшей палец ядовитой спицей, воскрешает в памяти сцену безумия Жизели; вариации Дезире в финале перекликаются с монологами принца из «Спящей красавицы» в постановке Константина Сергеева; адажио Авроры с женихами во многом повторяет рисунок этого фрагмента из той же редакции Сергеева. Классический пласт хореографии Начо Дуато напоминает что-то хорошо знакомое, только слегка видоизмененное: рисунок танца, порой ярко расцвеченный, создан по хорошо известной канве.

Ирина Перрен исполняет партию Авроры технически безупречно, с тонким пониманием образа. Танцовщице важна тема любви в ее роковом противостоянии судьбе. Пробуждение Авроры — Перрен это освобождение от ночных призраков, возвращение к миру солнца и счастья. Принц Леонида Сарафанова полон противоречивых чувств. Монологи-вариации Дезире наполнены полетными прыжками, филигранно отточенными па, которые хочется сравнить с сонетами, мужественными и по-рыцарски благородными.

В партии Феи Сирени выступила Екатерина Борченко, технически сильная и уверенная танцовщица. Но в созданном ею образе не хватает душевной теплоты, мягкости линий, исполнительница лишь обозначает контуры характера, уготовленного ее героине либреттистом.

Из мрачного эпицентра дымного марева вырастает на сцене зловещая фигура Феи Карабос. Одетая в черное платье, шлейф которого колышется как жало скорпиона, она наводит ужас на окружающих. Ришат Юлбарисов создает образ зла крупными мазками. Каждый жест Карабос подобен истерическим крикам, ее движения — вихрь ночных сил, стихия ненависти.

Есть в спектакле еще одна волшебница — это сербская художница Ангелина Атлагич, декорации и костюмы которой поражают красотой и тонким вкусом. Чредой возникают в спектакле (не следует забывать, что сказка длится более ста лет) времена барокко, рококо, классицизма. Изящные костюмы и головные уборы словно сошли с полотен Франсуа Буше или Антуана Ватто, а легкие дамские туалеты как будто участвуют в хореографическом действе, создавая свой собственный танец.

«Спящая красавица» Михайловского театра будет, вне сомнений, пользоваться успехом у зрителей.