В Большом драматическом театре имени Г.А. Товстоногова (Санкт-Петербург) состоялась премьера спектакля «Игрок» («сцены из романа Ф.М. Достоевского). Спектакль посвящён, как указано в программке, «сорокалетию творческой деятельности в БДТ народной артистки России Светланы Крючковой». Все эти «бренды» (Достоевский, Товстоногов, Крючкова) довольно привлекательны для зрителя. Однако вряд ли зрелище совпадёт с его ожиданиями.

«Игрок», которого Достоевский не писал ночами, поглощая крепкий чай и немилосердно куря дешёвые папироски, а надиктовал своей будущей жене — стенографистке Анне Сниткиной, отличается удивительной для автора стройностью и стилистическим изяществом. В курортном городе Рулетенбург, где собралась толпа бездельников со всей Европы, мается группа русских, ожидая известий из России, не умерла ли богатая бабуленька и не оставила ли им наследство. Среди них — учитель Алексей Иванович, страстно влюблённый в падчерицу легкомысленного генерала Полину. Бабуленька неожиданно приезжает, в пух и прах проигрывается на рулетке, а философствующий учитель и сам обнаруживает в себе бешеного игрока. Теперь и любовь, и жизнь Алексея Ивановича закончены, он игрок, и судьба его — вращение рулетки. Он, так ненавидевший европейское скопидомство, отдаётся русской страсти к вольному безумию…

«Игрока» часто ставили в театре, можно вспомнить спектакль Марка Захарова «Варвар и еретик» (блистал Александр Абдулов —Алексей Иванович) и «Литургию Зеро» Валерия Фокина (более-менее внятно играла Эра Зиганшина — бабуленька). Так или иначе это всё-таки был драматический театр. Новая постановка БДТ выдержана в жанре кабаре. Режиссёра Р. Мархолиа явно вдохновили композиции знаменитого постановщика музыкально-цирковых трагишутовских представлений Вячеслава Бутусова. Точнее, та свобода, которую выбрал для себя Бутусов. Но не только подражание Бутусову заметно в постановке Мархолиа — вспоминается и Жолдак, и Туминас, и даже Богомолов (когда персонаж Полина говорит текст на фоне видеотрасляции). То есть режиссёра вдохновляют не все режиссёры скопом, а только некоторые модные, из списка «Золотой маски»… В общем, не читавшие или подзабывшие «Игрока» зрители могут не разобраться в сюжете, утешаясь музыкальными номерами и сценическим движением на тему… вот тут я не разобралась, с темой-то. По музыке не поймёшь, несколько раз, к примеру, звучит «Rammstein», так к чему бы оно было?

Сцена загромождена. Перед нами вокзал с колоннами, с наклонённым паровозом (из трубы валит дым), тележками с чемоданами, стоит даже автомат по продаже чего-то (в действии не участвует). Плюс оркестр, плюс справа площадка для крупье — а крупье играет также Светлана Крючкова. К персонажам из Достоевского добавлены две всклокоченные девицы в нижнем белье и блестящих чулках (куда ж без них в современном режиссёрском театре), и вся эта компания почти что беспрерывно пляшет и поёт. У француза де Грие, к примеру, и текста-то нет, его партию танцует специально приглашённый артист балета Мариинского театра. Англичанин мистер Астлей выразительно молчит всю дорогу. Двигаются артисты старательно, не более того, а поют… примерно как артисты-неудачники, не прошедшие кастинг в шоу «Голос». Несовершенство пения вполне простительно, когда пение возникает внутри драматического действия и ему служит. Без драматического действия встаёт вопрос: а зачем я пошёл в драматический театр, а не в мюзик-холл, не в музкомедию? Там мне споют профессионально, а здесь — вдохновенно-дилетантски… Кое-какой текст оставлен только Алексею Ивановичу (Владимир Кошевой) и бабуленьке (Крючкова), и они, конечно, выбиваются из группы не прошедших кастинг в шоу «Голос».

Владимир Кошевой в сериале Светозарова «Преступление и наказание» сыграл Раскольникова, и многим запомнилось его интересное лицо с лихорадочно блестящими глазами. Он совершенно годится на роль Игрока, но роли в полном смысле слова в этом спектакле нет, поэтому Кошевой убедительно демонстрирует, как бы он сыграл эту роль, если бы роль была. Очевидно, что артист, так обаятельно интонирующий и явно обладающий внутренним миром, — талантлив, способен играть Достоевского, но развернуться ему решительно негде. Чуть только Кошевой начнёт разворачивать цепь остроумнейших рассуждений героя (а это стержень «Игрока») — цепь обрывается всё той же гильдией актёров-неудачников со своей аэробикой.

Крючкова… Что Крючкова! Светлана Крючкова — это гора. Я видела её и 40 лет назад («Фантазии Фарятьева» в постановке Юрского), и 30 лет назад («Молодая хозяйка Нискавуори» и «Тихий Дон» в постановке Товстоногова). Это большая драматическая актриса с могучим арсеналом выразительных средств. Её зычный голос достигает третьего яруса, а сокрушительная энергетика зачастую делает невидимыми партнёров по сцене. Она в равной мере способна и на драму, и на комедию. В кабаре по «Игроку» она двоится: присутствует на сцене как крупье-певец, в цилиндре и фраке, и как бабуленька, ворвавшаяся в Рулетенбург. Прибытие бабуленьки обставлено со всем шиком из того, что носят в последних театральных сезонах: Крючкова лихо выезжает на сцену в лётном шлеме, на самодвижущемся кресле, в инфернальном плаще и длинных сверхкрупных бусах, с айпадом в руке. Ждали моей смерти, а вот она я! Выход сделан, но он длится минуту, а спектакль — два с половиной часа. Заполнять сценическое время режиссёр решил только несвежими приёмами недраматического театра — стало быть, заполнять время по существу нечем. Бабуленька Крючковой существует не цельно, но мгновениями (у Достоевского это — исключительно цельный образ). То азарт мелькнёт, то грусть, то презрение — и всё убедительно, ярко, мощно. Но из мгновений этих не складывается образ — так кто приехал и к кому приехал? Ответ у меня один: к старательным дилетантам, которые несколько заблудились и попали из самодеятельности в БДТ, приехала великолепная профессиональная актриса и попробовала вштыриться в их экзерсисы, и вштырилась практически без зазоров.

Чего только не может русская женщина!