Сегодняшний российский театр старается поразить публику новейшими технологиями, неожиданными режиссерскими решениями. «Пушкинская школа» из Петербурга в стороне от театральной моды. Учит в «Школе» поэт, прозаик, филолог (само собой, актер и режиссер) Владимир Рецептер. Для него первостепенна литературная ткань спектакля. Кстати, название этой рецензии из Евангелия от Иоанна принципиально. И потому, что ученики Рецептера ценят слово, и потому, что автор «Свадьбы Кречинского» любил оснащать свои произведения библеизмами.

Появление на афише Театра именно этой пьесы тоже не случайно. В последних работах «Школы» прослеживается сквозной репертуарный сюжет. «Маскарад», «А.С. Пушкин. Фауст и другие», «Анжело…», наконец, «Свадьба Кречинского». При всем различии пьес и композиций в них можно обнаружить один мотив: игры и случая. Убедиться в этом можно было отчасти благодаря гастролям «Пушкинской школы» в Москве, приуроченным к десятилетнему юбилею молодого театра.

…Атмосфера Пушкинского центра на Фонтанке — особая. Вы входите в зеркальную гостиную Дома Кочневой и переноситесь в начало XIX века. Интерьер Луиджи Руски, плафоны Джованни Скотти, мраморный камин, бронзовые люстры. Декораций никаких, но, вероятно, в такой обстановке жили Муромские. В их московском особняке начинается грустная комедия Сухово-Кобылина. Драматург сумел в оболочку авантюрной пьесы вместить жестокую драму денежного расчета и страсти.

Когда я говорю: Рецептер чуждается театральной моды — речь не о холодно-академическом зрелище. Начиная с первого спора «старика» Муромского и его родственницы Атуевой, действие ведется энергично, напористо. Им нельзя не увлечься. Недалекая тетушка (Анна-Магда Обершт) требует от хозяина соответствовать светским привычкам, быть как все. Ну, глупая. Что с нее возьмешь? Штука в том, что эти болтливые, добродушные дамочки рождают и поддерживают уголовников вроде Кречинского. Муромский ощущает запах опасности от Кречинского и пытается сопротивляться. Увы, куда ему тягаться с деловой хваткой несостоявшегося напористого зятя? «Ведь он орел: как шаркнет за мною, так только пищи!» — говорит напуганный Расплюев.

Пьеса Сухово-Кобылина афористична. В 1986 году Виктор Розов взялся адаптировать текст Сухово-Кобылина, переводить его на современный русский. Рецептер сохранил намеренные авторские архаизмы и диалектизмы. А диалоги, тем не менее, звучат очень живо, комедию принимают с удовольствием. Говорят, зритель старую пьесу не поймет. Еще как понимает! За полтора века не многое переменилось…