«Лекарь поневоле» — очередная мольеровская премьера камерного театра «Пушкинская школа» наполнена страстями космического масштаба и вынуждает зрителей констатировать «В театре так сегодня уж и не играют».

«Лекарь поневоле» — пьеса самая что ни на есть современная и понятная отечественному зрителю. Пьянчуга (по уму явный родственник фонвизинского Митрофанушки) по имени Сганарель, наплодив четырех детишек, прогулял почитай все приданое жены Мартины. Понятное дело, что за все свои грехи и недостатки он жену еще и поколачивает. Вот она, разозлившись не на шутку, и «подставляет» его Луке и Валеру, разыскивающим чудо-лекаря для дочери Жеронта. На счастье всех участников интриги болезнь Люсинды оказывается притворной, как и потуги лекаря по ее лечению. Болезнь излечивается счастливым замужеством, а нищета Сганареля — щедрой оплатой его докторских экспериментов.

Постановку классицистической пьесы осуществил режиссер Андрей Андреев, который уже второй раз обращается к Мольеру с помощью актеров «Пушкинской школы». Думается, Андреева к труппе, тщательно подобранной Владимиром Рецептором, влечет то же, что привлекает в особняк Кочневой и обычную публику. Энергетика молодых актеров и их отдача в игре поистине поразительны: для этого достаточно единожды побывать на любом из спектаклей «Пушкинской школы».

Прошлогодний спектакль Андреева «Плутни Скапена» принес творческую удачу исполнителю роли Скапена Денису Волкову, ставшему первым актером-лауреатом петербургской театральной премии для молодых «Прорыв». В текущем сезоне, думается, за роль Сганареля в «Лекаре» номинировать на «Прорыв» можно и Павла Хазова. Молодой актер, обликом и манерой игры напоминающий Юрия Демича (и не знать этого Владимир Рецептер, работавший с ним некогда бок о бок, не может!), выкладывается в спектакле «по полной». Видеть, чтобы у молодых петербургских актеров нынче «глаз горел», как «горит» он у Хазова, приходится, ох, как редко. Большинство молодых существует в предлагаемых условиях на сцене с непонятной ленцой и снисхождением к зрителю, дескать, вы хотели этого — имейте+ Будто и не сами они профессию себе выбирали, а кто заставил. В «Пушкинской школе» такого никогда не увидишь — играют так, словно их выпустили на минималистически оформленную сценическую площадку (столы да стулья составляют весь реквизит) в первый и одновременно в последний раз. Так Хазов — Сганарель «выдает всю палитру человеческих чувств и черт характера: от павлиньего самодовольства до трусливого малодушия. Смотреть хочется не отрываясь! Но и прочим актерам профессиональной честности, делающей мольеровскую историю живой, словно увиденной через коммунальную замочную скважину, не занимать. В «Лекаре» хороши все. Денис Волков — Жеронт, предстающий в образе некоего отставного вояки и дуболома. Анна-Магда Обершт — кормилица, кумушка-хлопотунья, которая «своих» в обиду не дает и своего не упустит. Марина Канаева — обманщица Люсинда, в буквальном смысле старающаяся все сказать взглядом в ложной немоте. Наталия Байбикова — Мартина, истеричка, измотанная муженьком и четверыми «короедами». Максим Хоменко — несчастный сосед Сганареля, простак, все время попадающийся всем под руку. Парочка Французов — Печкысев (Валер и Лука), недалекостью и исполнительностью все доводящая до абсурда. Никандр Кирьянов — Леандр, женишок, вполне достойный своей «прямоточностью» будущего тестя, и даже эпизодически возникающие на площадке Павел Сергиенко и Иван Можжевилов, комично играющие «народ».

С актерским «горением» в спектакле есть даже некоторый перебор. И при просмотре «Лекаря» порой возникает вопрос, аналогичный вопросу из известного детского фильма — «Где у них кнопка?». Причиной тому — заданные режиссером бешеная динамика и градус накала страстей, наслоившиеся на энергетику актеров Рецептера. Увы, из-за избыточности акробатических, можно даже сказать, каскадерских реприз (особенно в ключевой сцене «уговоров» Сганареля, не желающего признать в себе врача) показатели накала зашкаливают. С учетом «шаговой доступности» актеров, натуралистичность Валера и Луки, яростно доводящих упрямца «до кондиции» при помощи рукоприкладства, мешает зрительскому восприятию спектакля. Публика на всякий случай прячет ноги подальше под стулья и вжимает головы в плечи. Однако смотрит, смотрит и в финале бешено аплодирует. Действительно, ну, где еще такое сегодня увидишь?..