Театр «Суббота» выпустил необычную премьеру — спектакль, основанный на пьесах экс-президента Чехии Вацлава Гавела.

В основу спектакля режиссера Петра Смирнова «Haveliada, или Похождения президента» положены две одноактные пьесы бывшего президента и превосходного драматурга: «Аудиенция» и «Вернисаж». Обе пьесы косвенно живописуют тот период жизни Гавела, который он сам называл «сплошным бесформенным туманом» и который, по сути, был разновидностью индивидуального кризиса в условиях особой общественно-политической ситуации в Чехии. Тогда, в 1974 году, недавний «громкий» общественный деятель и успешный писатель, оказавшись в вынужденной изоляции (произведения Гавела печатались исключительно за пределами его родины), неожиданно поступает в Градечке на работу на… местный пивзавод, где катает бочки.

Но человеку разумному любое занятие не помеха: ведь мыслительный процесс не требует напыщенности и антуража. Правда, понять эту простую истину обывателям не под силу. А ведь еще в 1967 году на IV съезде Союза чехословацких писателей Гавел «кидал в массы» жесткий вопрос: «Что в дальнейшем будет для нас главным — фасад или то, что за ним в действительности находится?». И этот вопрос в своих пьесах он адресует уже не литераторам, а всем соотечественникам, стереотипность мещанского мышления которых, по мнению Гавела-драматурга, порой невыносима.

Главным героем истории, рассказанной актерами театра «Суббота», является писатель Фердинанд Ванек (Владимир Шабельников), который, как Вацлав Гавел, работает на пивзаводе, где и разворачивается первое действие спектакля. Местный начальник Сладек (Александр Шпынев) вызывает к себе горе-интеллигента, за которым он уполномочен шпионить и писать отчеты в надлежащее ведомство, прилежно надзирающее и за самим начальником (подслушивающими устройствами кабинет просто напичкан — микрофон находится даже в ободе пивной бочки).

Сцену, заставленную коробками со знаменитой чешской продукцией, по диагонали пересекает труба (художник спектакля Эмиль Капелюш) с волшебным краном, по мановению руки Сладека наполняющим пивом жестяное ведро. Ведро это, как и бывало в кабинетах начальников аналогичных предприятий — местная «неопалимая купина»: никогда без дела не стоит и пусто не бывает. Пан Сладек сроднился с ведром настолько, что то и дело совершающий набеги на его реальность рогатый Пан в треухе и шубе, вывернутой наизнанку (Андрей Гульнев) мнится ему чуть ли не родственником. Шпынев убедителен и траги-комичен в роли Сладека. Его герой, заливающий пивом «честь и совесть», смешон лишь до поры-до времени, когда фраза «У нас пиво любят все» начинает восприниматься уже не как анекдот, а как словесная ширма. Пытается он приобщить к пивной «религии» и упорствующего Ванека, но в пьяном угаре проговаривается: «Так почему бы нам, двум честным мужчинам, не держаться друг за друга?» Глупцом Сладека назвать сложно, но остатки своего разума маленький человек и дальше будет заглушать пивом: шпионить за писателем ему невмоготу, но и потерять свое начальственное место он не хочет…

Во втором действии Сладек будет первым, кого в лицо увидят зрители. Он, пятясь в кулисы, отступает под натиском ползущих за ним на коленях мужчины и женщины, которые слезно умоляют его о чем-то. Понять, в чем было дело, удастся задолго до окончания действия. Новой жертвой (читай «гостем) семейной пары, состоящей из Веры (Марина Конюшко) и Михала (Андрей Гульнев) станет уже знакомый нам Фердинанд Ванек. Его недавние друзья весьма преуспели в процессе повышения своего благосостояния, захватившего их умы и пожравшего их души. Их благополучие созидается не для того, чтобы жить, а для того, чтобы продемонстрировать другим, как надо «правильно жить» (вот и объяснение названия «Вернисаж»!). Их радушие, крайняя заботливость, любовь друг к другу так же фальшивы, как и разыгрываемая ими для гостя чайная церемония (герои, выполнив ритуал розлива кипятка, полощут в чашках одноразовые пакетики с чаем). Высокие слова о счастье иметь детей и демонстрация фотографий чада (и даже его подгузника «с наполнением») нивелируются звериным криком их ребенка, «в хлам» растерзавшего за ширмой игрушечного медвежонка. Модерновая музыка и новомодные интерьеры, антиквариат и отличный коньяк, фотографирование каждого «счастливого» мгновения увы, не могут заменить искреннего отношения друг к другу и к себе подобным. Человеческий зоопарк, из которого Ванек бежит, получит трагическое развитие…

Отдельную благодарность хочется выразить художнику по костюмам Анне Маркарьян, которая (вот редкий случай в городе при воссоздании эпохи 70-х!) практически полностью «соблюла эпоху»: воротники, расцветки мужских рубашек, туфли и «клеши» Веры однозначно родом из близких-далеких 70-х. Но в целом спектакль Смирнова, безусловно, не игрушка, пересыпанная нафталином ностальгии: он — предупреждение современникам, на новом витке истории осваивающим подмену совести — исполнительностью, духовного — материальным, а жизни — равнением на чуждые идеалы. Такая вот, господа, гавелиада.