В Детском музыкальном театре «Зазеркалье» появилась своя Алиса. Художественный руководитель театра Александр Петров поставил оперу Ефрема Подгайца «Алиса в Зазеркалье».

Несколько десятилетий назад, в 1993 году, «Зазеркалье» обращалось к опусу Подгайца, и возможно, кто-то из юных зрителей тех лет увидит ее новое прочтение уже в другом статусе.

Оригинальное название сочинения, ставшего продолжением «Алисы в Стране чу-дес», — «Сквозь зеркало, и Что там нашла Алиса». Автору либретто «оперы в одиннадцать шахматных ходов» Владимиру Орлу удалось сохранить странный мир парадоксальной сказки Льюиса Кэрролла, а композитору, признавшемуся впоследствии, что писал «Алису» отнюдь не для детей, — создать красочный и диковинный образ этого мира.

Выразительная, атмосферная увертюра заполняет зал исподволь, мягко и вкрадчиво проникая во все его уголки; улетает в распахнутое на заднике окно и, напитываясь в небесных глубинах новыми звуками, обволакивает сцену. Действие разворачивается в причудливых декорациях Наталии Клёминой, где каждая мелочь и даже голые стены — не менее значимы и важны, чем герои спектакля. И разве может быть иначе там, где удобно устроившаяся на столике голова (!) пространно философствует с бурно жестикулирующим субъектом, на плечах которого еще недавно восседала; там, где пролетает над незримыми крышами цилиндр Кэрролла (видеоконтент Виктории Злотниковой) и упоминается невзначай, что английский писатель, математик и философ частенько «отделял свою голову от здравого смысла».

А вот и Алиса. Серьезная девочка в васильковом платье старательно подметает пол и поет выходную арию — беседует с черным котенком, сердито повторяя «Не перебивай меня!», а позже, оказавшись по ту сторону зеркальной глади, деловито замечает: «Надо даже в Зазеркалье все на место убирать».

Еще как надо! Особенно, когда звучит это из уст Екатерины Ефимовой, словно сошедшей с канонических иллюстраций Джона Тенниела — первого иллюстратора «Алис», занимавшегося еще и редактированием «Алисы в Зазеркалье». Кукольному образу с явственно проступающей викторианской моралью идеально соответствуют нежное напевное сопрано артистки и какой-то нездешний взгляд темных глаз.

У недавней выпускницы РГИСИ Анастасии Ряполовой Алиса более дерзкая, активная, и ее сопрано — плотное, сочное, округлое.

В «Зазеркалье» она с успехом сыграла и спела главных героинь в операх Дмитрия Жученко «Дюймовочка» и Вадима Рывкина «Людвиг и Тутта, или Лессайдская история». Роднит обеих исполнительниц партии Алисы безупречная дикция и четкая фразировка, что особенно важно для детской оперы. А еще — «девчоночья» пластика, что позволяет предположить: театр вспомнил о «программном» произведении ровно тогда, когда в труппе появились, полностью соответствующие образу — в широком смысле — солистки.

Но вернемся к действию. Силуэт Китти (компьютерная графика) скользит по искусно разрисованному занавесу, возникая то тут, то там — и вот уже грациозно выгибающая спину кошка кажется проводником в параллельную действительность.

В той, существующей-несуществующей реальности, будут властная Черная Королева (блестящая работа Елены Терновой); пафосные говорливые цветы, которым рассерженная Алиса пригрозит, что сорвет их; колоритный Шалтай-Болтай (Вячеслав Кузнецов) и, конечно, Белый Рыцарь (Сергей Поваляев), помогающий превращенной в Белую Пешку девочке преодолеть шахматные ходы и стать Белой Королевой.

В спектакле много эффектных сцен, а в музыкальной партитуре — мелодически интересных сольных и ансамблевых номеров. Уморительно смешны поющие-танцующие Белый Рыцарь и его Лошадь, освоившая еще и игру на контрабасе (передние ноги — Сергей Ваганов; задние — Николай Сысак). Запоминается забавная баллада о Тюлене и Плотнике, исполненная Тилибомом (Кирилл Костромин) и Тарарамом (Игорь Лищишин). Балетмейстер Ольга Красных придумала оригинальный хореографический рисунок, более полно раскрывающий образы и придающий действу дополнительные краски.

Но, пожалуй, главное заключено в том, что авторы постановки не растеряли нелогичностей и непонятностей оригинала — и на подмостках воплощена именно самобытная и абсурдная кэрролловская сказка, а не ее выхолощенная версия.

Когда в финале спектакля разбуженная котенком Алиса выдохнет: «Ух, какой это был сон!» и плотный занавес скроет шахматные фигуры и шахматную доску, а зеркало, блеснув, станет матовым и холодным, — промелькнувшая перед глазами зрителя круговерть не растает без следа, а останется где-то совсем рядом, как страницы захлопнувшейся от неожиданного порыва ветра книги.

И граница между сном и явью так и не обретет своих очертаний.