Владимир Туманов выпустил на Камерной сцене театра «На Васильевском» премьеру спектакля «Смех лангусты» по пьесе Джона Маррела. Американский и канадский актер, режиссер и драматург изначально назвал ее «Мемуары». В Париже она шла как «Сара и крик лангусты», в русском переводе же на отечественной сцене лангуста (строго по тексту) смеется.

Это пьеса для двоих, спектакль-диалог, где главную роль «самой знаменитой актрисы за всю историю» Сары Бернар исполняет Елена Рахленко. Большая актриса играет актрису великую, которую Оскар Уайльд называл божественной. В последние дни своей жизни, в уединении, она пытается разобраться в себе. Былое и думы, показанные будто бы «скрытой камерой», срежиссированы и сыграны с большим достоинством.

Превосходным партнером Рахленко в спектакле стал Арсений Мыцык, играющий секретаря (компаньона, соратника, сиделку, няньку) по имени Жорж Питу. Ему приходится ежесекундно и практически неотлучно находиться рядом и даже подыгрывать госпоже, и Мыцык совершенно равноправно существует на площадке с Рахленко. Питу только декларирует, что ее жизнь, ее театр, ее переживания ему глубоко безразличны: на самом деле он давно чувствует свою госпожу всеми фибрами души. Она капризна и своенравна, упрямо увиливает от режима, наотрез отказывается жить по графику — он мягко либо раздраженно настаивает, и так они привычно и вечно препираются, уступая друг другу лишь в мелочах.

Сцена беспорядочно засыпана измятой крафт-бумагой, будто укрыта сплошным ковром. Скомканные листы шуршат при ходьбе, как осенние листья под ногами. Известный прием: одна растиражированная деталь (здесь — бумага) заменяет почти любой реквизит, который имеет свой голос и собственное лицо. «Найдите какие-нибудь слова», — просит, например, Сара, и Питу наугад извлекает из кучи какой-то смятый листок с текстом очередной «роли». Это решение великолепного художника Стефании Граурогкайте. Она же безупречно создает облик Сары в сногсшибательных шарфах, шляпах, платьях, эталонно-элегантных и прячущих ее и от злого солнца, и от жестокого мира.

Действие происходит в течение суток: раннее утро, знойный полдень, жаркий день, теплый вечер, багряный закат, темная ночь и снова — алая заря. Яркий, чистй, прозрачный, тяжелый, томный — солнечный свет, сотворенный Владимиром Рожковым, чувствуется более чем явственно. И когда Бернар-Рахленко произносит «я умираю от жары, я сохну, я уже вся высохла», хочется вслед за нею тоже затребовать зонт и глотнуть воды — духота передается со сцены в зал…

Изредка приглушенно звучит граммофон (тактичное музыкальное оформление Александра Закржевского): под любимую музыку героине легче думать и проводить самодеятельный психотерапевтический сеанс. А чтобы легче было вспоминать былое, она заставляет бедолагу Питу принимать тот или иной облик людей из прошлого, которые принесли ей достаточно и счастья, и горя, возносили ее или мучали, награждая комплексами.

Фабула позволяет актерской импровизации пышно расцвести. При чем тут лангуста, и над чем это ракообразное смеется? Будьте покойны: Бернар-Рахленко все объяснит и бесподобно исполнит и эту роль.