В день рождения Баха (21 марта) Михайловский театр показал премьеру балета Начо Дуато «Многогранность. Формы тишины и пустоты». День рождения классика отпраздновала ОЛЬГА ФЕДОРЧЕНКО.

За 13 лет жизни балета только два коллектива удостоились своеобразного авторского «золотого ярлыка»: право на исполнение «Многогранностей» было дано Национальному театру танца Испании, которым в те славные времена руководил сам господин Дуато, и балетной труппе Баварской оперы (художественный руководитель Иван Лишка). Перемена места жительства хореографа (из Испании он переехал на берега Невы) прекратила существование спектакля в исполнении пиренейских танцовщиков. Испанским телесным страстности и раскованности, которым неведом многовековой жесткий классический тренаж русской школы, Начо Дуато противопоставил практически безупречную академическую выучку петербургских танцовщиков. Им он и передал балет на ответственное хранение. Щедрость балетмейстера северная труппа оценила в полной мере.

«Многогранности» — один из спектаклей золотого фонда Начо Дуато, где жесткая конструкция хореографической формы претворена в излюбленные пластические приемы балетмейстера и осыпана блестками танцевального юмора. Спектакль посвящен Баху. Он и присутствует на сцене — узнаваемая фигура в сюртуке, парике и башмаках с пряжками (элегантен и импозантен в этой роли Марат Шемиунов). Но в «Многогранностях» нет ни развернутой танцбиографии, ни корежащих творца «мук творчества», к которым нас так приучил своими балетными монографическими исследованиями о деятелях искусства Борис Эйфман. «Многогранности» Дуато даже не статья в энциклопедии, а танцевальное эссе, где танцуют ноты, инструменты, мысли. А эссеист господин Дуато великолепный! Мало кому из современных хореографов удается так легко перекидывать ассоциативные мостики от одного предмета к другому, так непринужденно переплетать намеки на биографические события с собственной интерпретацией музыкального произведения, так изящно вплетать в ткань повествования свои собственные танцевальные «примечания»! Эти «примечания» равнозначны хореографическому тексту: балет открывается и завершается авторскими соло 53-летнего господина Дуато, находящегося в отличной физической форме. Пластические «точки» будущего сюжета обозначены росчерком телесного иероглифа — в летучем жесте гибких рук сменяются образы оваций и одиночества, успеха и плачущего сердца.

Первый акт многогранен: оркестр судьбы Баха исполняет концерт его жизни. В этой жизни есть место веселому цинизму в духе феллиниевской «Репетиции оркестра» с радостной суматохой, где танцуют ноты, задорно обмениваются фехтовальными пассажами и делают музыкальные харакири скрипки, важно шествует в величавом менуэте клавесин. В центре этой жизни — фрейдистский любовный дуэт Баха и виолончели (миниатюрная Сабина Яппарова, которая благодаря хореографии Дуато из вечной инженю превратилась в фам фаталь). Была ли еще когда-то так остроумно и тактично станцована всепоглощающая страсть (к музыке, а шире — к искусству), страсть, которая возвышает и умучивает, распиливает сознание и тело, которая приводит в экстаз и опустошает? В этой жизни есть место и ночным кошмарам, которые, спроецированные на белый экран, теряют свою «ужасность» и смотрятся, словно мультик по телевизору; есть место и старческой немощности. Есть здесь и реальная возлюбленная (не то фея Карабос, не то истеричка), жаждущая внимания любимого человека, ревнующая его к любовнице-музыке.

Во втором акте балета, названном «Формы тишины и пустоты», концерт жизни окончен. Хореография метафорична, в ней Начо Дуато шифрует музыкальные подтексты и напрочь отказывает зрителю в какой-либо сюжетной «подсказке». Весь акт — пластическое воплощение той магической и драматической паузы, когда затихла последняя нота в оркестре, а зал еще не взорвался аплодисментами, которая может длиться вечность. В золотой фонд современной хореографии, несомненно, необходимо включить финал «Многогранностей». Размеренная поступь танцовщиков, ровной шеренгой прочесывающих сцену вперед и назад, многозначительность пластического молчания, которое заставляет затаить дыхание,— одни из лучших балетных превращений баховской полифонии в многоножество.