"В то время, однако, я был полон еще веры в могущество критического слова. Самое же главное, вращаясь в закулисном мире, я сталкивался со всякого вида рекламой, с рецензентскими отметками, в которых каждое слово предварительно взвешивалось и процеживалось, в соответствии с тысячью влияний, соображений и обид. Один мой приятель справедливо называл эти рецензентские отметки — "дипломатическими нотами". И точно, дипломатии здесь было сколько угодно, и ни капли энтузиазма. Если бы историк театра вздумал написать беспристрастную историю театральной эпохи по рецензиям, то, предварительно, ему пришлось бы самые рецензии подвергнуть тщательному критическому и документальному анализу, снабдив их обширнейшими пояснениями и комментариями. Почему "прекрасно по обыкновению" играет такой-то? Почему тот только "поддерживал ансамбль" — никогда больше, никогда меньше? Всему были свои объяснения и причины. Заметки и рецензии "Нов. Врем." о театре и не только о собственном /это еще полбеды/, а и о других, носили многочисленные следы самых разнообразных наслоений и формаций. Нужно было не повредить себе: нужно было не очень много пользы принести конкурентам; нужно было, умеючи, бранить и, умеючи, хвалить. И чтобы всё это было похоже на правду. Однажды, удрученный состоянием театральной критики, разменявшейся на дипломатические, а пуще всего бессодержательные заметки, я стал доказывать А. С. Суворину, что необходимо завести театральный фельетон по образцу литературного; что так де и в иностранной печати ведется; что это поднимет авторитет и пр. Суворин, находившийся в тот вечер в откровенном настроении, махнул рукой и молвил: "театральная критика"! Всего только и сказал, но я до сих пор не могу забыть всей жгучести и глубины презрения, заключавшихся в его интонации…" Литературные воспоминания /1882-1896 г. г./.

Петроград — Москва, 1923.