Театроведение гниет.

Существуя как одна из общественных наук, театроведение превратилось в убежище интеллигентных дам и откровенных адептов, следящих за приглаженностью своих и чужих мыслей. Слово критики и слово анализа, которые должны были осуществить исследование феномена Театра, используются как дорога к карьере или заработку. Театроведение как метод исторического осмысления явлений искусства страдает неизлечимой импотенцией¹, силясь связать явления одно с другим, но так и оставаясь на уровне бесполезного описательства только самых заметных личностей или явлений в театре.

В театроведении до сих пор не существует стройной системы Театра. Его философское осмысление марксисткой диалектикой подменяется слепым поиском в темноте, выуживанием и склеиванием фактов вместо их теоретического синтеза.

Театроведение как критика, пережив тяжелеющий кризис боязни объективной оценки, барахтается между посредственной журналистикой и бесстыдными панегириками.

Театроведение единственная из наук не имеет своего специального языка, боится его создавать и целенаправленно применять. Туманность и несогласованность многих терминов, объясняется субъективностью их понимания, хотя слово, сказанное точно, всегда бывает объективно.

Каждая минута теперешнего состояния свободного падения слишком дорого обходится театроведению. Коренные перемены не терпят отлагательств. Каждому, кто пишет о театре, необходимо спокойно и твердо оценить сегодняшнее положение, чтобы побороть причины, породившие его.

Что же делать?.. Необходимо:

1) Признать, что театроведение есть дисциплина, которая в анализе театрального процесса и его явлений должна опираться на диалектическую философию и психологию. Анализ образности театра возможен только как следствие, а не причина такого подхода;

2) Решительно и окончательно порвать со всеми связями и оглядываниями на литературоведение. Более чужой и мертвящей силы для театроведения нет. Ни в одной области театра, даже драматургии, недопустимы методы этой посторонней науки;

3) Уделить максимальное внимание и интерпретировать на театроведческой почве методику исследования искусствоведения, как наиболее близкого и родственного предмета в анализе образности;

4) На основе общей теории наладить взаимодействие с киноведением. Вопросы взаимного влияния театра и кино, как наиболее зависимых друг от друга искусств, исследованы недопустимо поверхностно;

5) Признать твердое и четкое разделение театроведения на две сферы: критическую и исследовательскую, каждая из которых имеет различные законы. Рецензии, портреты и обзоры должны быть в первую очередь журналистикой, правда, специфической. Исследовательская сфера не должна бояться специального языка, и обязана по прямой выходить к интересам практиков театра, быть не сторонним осмыслением их работы, а активным сотрудником, смотрящим на театр одними глазами, но видящим происходящее вокруг и внутри. Спасая театроведение из ловушки околонаучного или безобразного славословия, можно освободить ему законное место в разряде гуманитарных знаний, вытащив из хомута бездействия.

Театроведение гниет. Но чтобы зараза не стала смертельной, придется начать излечение с себя, спокойно или мучительно вырывая руку и мозг из-под валуна неумений, традиций и штампов.

Открыто сказать о своей беде — наполовину победить ее.

Осталось только завершить начатое.

1 Этим же страдает и сам автор манифеста — К. Гаврилов