Лицом к лицу, как известно, лица не увидать, а лицо студента-театроведа, как живое, стоит у меня непосредственно перед глазами вот уже 15 лет, так сказать, исторически эволюционируя.

Еще не так давно лицо это имело, в основном, мужские черты, украшало себя бородой и часто обветривалось на ленинградской погоде, принадлежа одновременно будущему театроведу и мужественному работнику дворницкого хозяйства. Лицо, правда, почти всегда было несколько неврастенично и капризно, но это — от интеллектуальности и тонкости чувств. Лица, присутствовавшие в стенах факультета, часто посещали занятия, в срок (чему поверить трудно) сдавали семинарские работы вплоть до 3 курса, без труда (что тоже по нынешним временам невероятно) пробирались в театры на любые спектакли и гастроли (были случаи — пользовались даже строительными лесами) и вообще (что самое невероятное!) ХОДИЛИ В ТЕАТР! Лицо приобретало скучающее выражение только к моменту получения диплома. В этот период оно часто вовсе теряло присущие ему черты и полностью обезличивалось, растворяясь в толпе профессионалов за стенами института. На первых порах обучения, широко раскрывая рот, лицо кричало: "Я! Я! Я!" -впоследствии этот крик словно уходил внутрь и там затихал, а лицо уже ничего о себе не говорило.

Теперь — иное. Лицо студента-театроведа на 95% обрело нежные женские черты. Его глаза широко распахнуты, его взгляд прозрачен, он обезоруживает педагогов на протяжении всего процесса обучения, он немо возражает, вопрошает и недоумевает: "Зачем ходить в театр? Зачем задавать вопросы? Зачем? Зачем?.." На первом курсе лицо еще свежо, на втором — печать некоторой усталости от жизни ложится на чело, на третьем вселенская скорбь омрачает черты, на четвертом — скука, скука, скука овладевает всеми мускулами лица, сводит скулы. На пятом… Из института выходят лица талантливые, индивидуально выразительные, но вялые. Они сетуют на безличность нашей критики, на недостаток личностного начала в театре, но лично себя противопоставлять другим не хотят. Зачем?..