хулиганский выкрик вне жанра

"Дорогая Елена Сергеевна".

Что делать, когда познаешь ложь и предательство на собственной шкуре? Когда оскорбляют не кого-то на сцене, а тебя? Когда тебя ненароком предают? Когда тебя не могут или не хотят защитить от оскорблений? Даже не продавая при этом душу за возможность будущей карьеры, а просто… Ну просто потому, что тогда пришлось бы выбирать… А как удобно жить в мире, где все со всем можно совместить… И вдруг осознаешь, что мир не столько гармоничен, как хотелось бы. И люди живут странными жизнями, совсем не так, как говорят и учат. Что тогда?…

Тогда пытаешься что-то изменить… Не выходит. И живешь в окружении собственных иллюзий и измышлений до конца дней или до той минуты, когда кто-либо пожелает открыть тебе глаза. И даже после этого узнавания можно попытаться, всего лишь попытаться, остаться самим собой. А можно даже не пытаться, сломавшись. И начать играть во "взрослые игры"…

Драматург пишет пьесу. Режиссер ставит спектакль. Актеры играют этот спектакль. Мы его смотрим. И принимаем или нет мир, ими созданный…

Я не видела "Дорогую Елену Сергеевну" — I. Мне не с чем сравнивать. Но, судя по описаниям, спектакль был оглушающ, ошеломляющ… И если тогда он не устраивал кого-то с эстетической точки зрения, то мнения сходились на необходимости этого спектакля времени.

Наивно предполагать, что спустя пять лет, тот же режиссер смог бы поставить ту же пьесу так же. Просто скопировать, что ли? Давайте предположим в С. Я. Спиваке хоть малость таланта и режиссёрского чутья времени… Да и новые актеры диктовали новое решение. Хотя бы тем, что они — другие, не лучше и не хуже, а другие…

Естественно, режиссер не иллюстратор литературного текста, а интерпретатор пьесы и автор спектакля. На основе текста пьесы строится мир иной театральной реальности. Режиссер задает модель мира, каким он видит его се г од ня.

Что за мир увидел Спивак?

Да, размытость конфликта. Да, размытость характеров. Да, его сегодня более волнует не конфликт двух поколений (как нечто в какой-то мере абстрактное), и не пьеса как драма идей (как нечто на сцене не воплотимое), а психология человеческих отношений и их изменение в разнообразных ситуациях. Это право любого художника выбрать свой неповторимый угол зрения.

Да, режиссер намеренно размывает индивидуальность персонажей. Но герои — не никакие, они — всякие, разные, разнообразные. Он не выстраивает четко заданных характеров. Не разделяет мир с юношеским максимализмом, а щедро раздает и вину, и беду. Не столь "черны" ученики, не столь "обелена" Елена Сергеевна. Она же сама воспитала их и научила так жить. Значит, она не способна примером своей жизни вдохновить коголибо, а лишь вызывает желание не повторять ее судьбы. И именно она своим всепрощением спровоцировала их на борьбу до последнего. Ну не все же должно прощать…

Что за жизнь? Что за мир?.. Все — ради карьеры, выгоды, престижа. Я не хочу жить в таком мире! Я не хочу жить в мире, где мне врут. Я не хочу жить в мире, где не могут защитить от оскорблений. Я не хочу жить в мире, где постепенно перестают относиться друг к другу по-человечески, где мужчины смеют не уступать места, где женщинам не целуют руки. И пусть это старомодно, мелочно, мелко. Но я не хочу, чтобы так было.

Но весь мир не переделаешь по своему желанию. Конечно, можно жить по его законам. Но стоит ли? Ради чего? Наши цели порой достаются нам слишком дорогой ценой, несопоставимой с достигнутым.

"Любви, надежды…" — это на сцене можно забыться в истерике от осознания бессмысленности своего бытия на земле, а в жизни? Жить как все? Быть как все? А я не хочу. Я не хочу жить в таком мире! Но другого — нет…

20 −22 октября 1987 г.