«Фрау». 2023.
Режиссер и сценарист Любовь Мульменко

Читала дневники Любови Мульменко, опубликованные в № 9 литературного журнала «Вещь», и находила в них персонажей фильма «Фрау». Выдуманные герои буквально состоят из невыдуманных черт реальных людей с их забавными особенностями, примитивными недостатками, заветными желаниями и чисто пермским диалектом («борщеца начислить», «сорямба», «так-то», «че» и проч.). За всей утопичностью этого фильма стоит живая жизнь — непохожая сама на себя.

Герои фильма «Фрау» живут в забвенном, счастливом и спокойном, 2021-м. Свободный от серьезных переживаний год — забыв одно горе, мы еще не познали другое. Хорошее такое время было — чтобы уйти от женатика к чудику, впервые побывать в монастыре или у иконы Святой Матроны, съездить на рыбалку («порыбалить») или сходить на балет. Другое было время.

Герои фильма «Фрау» живут в Перми. В той, «дотрехсотлетней» Перми, где Окуловский завод пока что раскрашен волонтерами музея PERMM, Оперный театр принимает прежние дореставрационные виды, а набережная («бетонка») местами напоминает апокалиптичный заброшенный остров с потаенной дырой в заборе, через которую можно увидеть Каму и даже поиграть в снежки. Другая была Пермь.

Режиссеру Любови Мульменко удалось поймать это прошедшее время, зафиксировать его в своей киноленте. И не только потому, что главный герой, Ваня, человек-ретро, — не бабушкины обои и не пластинка Муслима Магомаева в ответе за ностальгическое. Глубинная светлая тоска тут — в каждом кадре, на которых — та Пермь, тот год, та жизнь.

Ваня (Вадик Королев) работает в магазине «Охота и рыбалка» и мечтает обзавестись семьей, женившись на какой-нибудь дородной фрау (так Ваня называет всех женщин). Кристина (Елизавета Янковская) — прима в Пермском театре оперы и балета и любовница женатого Гриши (Алексей Розин), свободного для нее по пятницам (и то — не всегда). Однажды Ваня, придя на балет (предполагалось свидание с будущей женой, поварихой Катей из местной столовки, а получилась дружеская встреча с влюбленной в него Надей по прозвищу Колян — Дарья Коныжева), увидел Кристину, оттанцовывающую «Жизель». С тех пор Ваня дарил Кристине васильки: синие, белые… И сытая горем Кристина позвала Ваню сначала встречаться, потом съехаться, потом жениться… И Ваня соглашался, не веря своему счастью. Но все кончилось, когда Кристина прочитала Ванину «Ледяную сказку» из морозильной камеры холодильника… Уже на уровне сюжета это история то ли комически-абсурдная, то ли откровенно-реалистичная. Журналистка-документалистка в прошлом, Любовь Мульменко умеет найти в обиходе — странность, отклонение, придурь.

Сразу после появления фильма в прокате издательство «Сеанс» выпустило одноименную книгу со сценарием и рассказом-первоосновой 2016 года, в котором — прообразы главных героев с их понятным и плоским мышлением, вывернутым рассказчицей наизнанку («Ей стало совершенно ясно, что она не полюбит Ваню. Ни через месяц, ни через год»), с импульсивными неверными решениями героев и внезапными флешбэками, их мотивирующими. Не только фабула, но и в некотором смысле биография героев тут другая — но тоже важная для понимания их травмированности. Так, Ваня из рассказа — мужлан с немного даже солдафонскими взглядами. И глупость этого Вани — мужланская. В фильме же персонаж сложный — Ваня добрый чисто по-человечески, но не по-мужски. Он в каком-то смысле даже андрогинен или беспол — не прокачана в нем «мужская энергия». Такой приверженец патриархата-рыцарства — готов служить и защищать, рад быть покорным и уступчивым, но нет в нем инициативности и решительности.

Кристина в рассказе — мизогинистка и бой-баба. Она росла без отца и мечтала иметь в доме мужчину — мечтала не так пассивно, как Ваня искал жену, а действовала, пытаясь свести мать с сантехником. Свои отношения с Ваней Кристина воспринимала как личное достижение: «„Видишь, мама, я — не ты“. У меня все будет хорошо». В фильме же у Кристины нет желания мать превзойти, но есть цель не повторить ее судьбу. Они живут втроем: бабушка (Людмила Чиркова), мама (Инга Оболдина), Кристина — обычное дело. Бабушка — профессор эпидемиологии с тридцатилетним стажем (эта подчеркнутая интеллигентность и профессия списаны с бабушки самой Любови Мульменко), бытовой тиран, ежедневно давящий на дочь, — мизогиния Кристины из рассказа видоизменилась в фильме до легкой гинофобии. Зацикленный сам на себе женский мир породил в Кристине навязчивое желание его покинуть — с одной стороны — и понимание невозможности этого действия — с другой.

Ваня для Кристины — якорь, твердо вцепившись в который она впервые, может быть даже за жизнь, ощутила стабильность и покой. Никаких качелей — полный штиль («Ей нужен был святой. Она искала ангела. А Ваня — сущий ангел. Или юродивый. Поди разбери этих посланников Бога, кто есть кто»). Необходимость в ком-то для Кристины настолько сильна, что она в упор не видит «юродивости» своего избранника — или не хочет ее замечать.

Кристина из фильма унаследовала у своей тезки из рассказа доминантность — то, что в рассказе сказано впрямую, в фильме практически бессловесно сыграно Елизаветой Янковской. «Ты моя родина, — сказал Ваня фрау Кристине, когда они уже бездельничали после всего. — А ты будешь таким, каким я попрошу? — спросила фрау Кристина». Это желание — перекроить Ваню, как бы сбросить его любовь к рыбалке и рыцарству, фаршированным перцам и майонезу до заводских настроек и запрограммировать под себя, свои желания, свой ритм и свое представление о прекрасном — в Кристине—Янковской явлено через токсичные полунамеки-взгляды, методичные, может даже не совсем осознанные, шаги к полной оккупации Ваниной жизни. И последней каплей становится, конечно, не избавление от долговечных обоев в квартире Ваниной бабушки или жестяных банок под крупы в горох — Ваня осознает нарушение Кристиной его личных границ, когда видит в ее руках свою сказку.

Еще в интервью 2014 года изданию «Искусство кино» Любовь Мульменко на вопрос Никиты Карцева о том, как она представляет свой лучший фильм, отвечала так: «Я хочу, чтобы это был такой фильм, где большой удельный вес собственно кино. Это то, что у меня сейчас получается хуже всего. Я достаточно понимаю про речь, про поведение героев, про механику их судеб. Но я хочу придумывать картинки так же свободно, как придумываю тексты. Мне хочется сделать такое кино, которое можно было бы смотреть с выключенным звуком»¹.

Таким, спустя десять лет, получился фильм «Фрау» — продуманный до мелочей, с понятной, но непредсказуемой кинодраматургией, с тонким монтажным юмором, снятый двумя операторами в трех разных стилистиках. Умный, нежный, добрый и до невозможностикрасивый.

Лето и зиму (эти противоположные времена года мы видим в кадре — без полутонов) снимали разные операторы — это был вынужденный ход, который оказался очень кстати. Летние кадры Артема Емельянова — теплые и нежные, геометрически выверенные (кино «Фрау» порой напоминает произведения Уэса Андерсона с их симметрией, красочностью и точностью), даже добрые. В съемке Емельянова и в монтаже Мульменко много иронии и по большей части неосознанных оммажей советскому кино — такой Герой Героевич в кадре, чистящий зубы порошком, завтракающий яйцами с горошком и решающий кроссворд.

Отдельное время уделено экранизации Ваниной «Ледяной сказки» — ее тоже снимал Емельянов. Черно-белая история о прекрасной фрау Марии из сельхозакадемии и влюбленного в нее рыцаря Ивана. Светящиеся контрастные кадры прерывают летнее повествование сказкой Вани, закадрово озвученной Вадиком Королевым. На кадрах этих в геометрической прогрессии растет Ванина чудаковатость — вот он приносит Марии пояс из собачьей шерсти (перекочевавший из рассказа), а вот уже скачет на белом коне к сельхозакадемии, держа в одной руке зеркало, в другой — сову (любимый Ванин персонаж и пример для подражания — Тиль Уленшпигель). Так Ваня стал одиноким — из-за своей рыцарской натуры. Ледяной сказка названа в честь сердца Вани — заледеневшего после отказа Марии. В этом, быть может, и кроется главная проблема — от холодной Кристининой нелюбви Ванино сердце оттаять не смогло…

В летний мажорный период случается все хорошее, а с приходом минорной зимы наступает 2022 год — перемена от счастья к несчастью тут глобальная, и мы все сейчас живем в последствиях этой перипетии.

Зимой Кристина отстригает волосы и взгляд ее становится пустым, а ее бабушке диагностируют рак легких — все ломается или обнаруживается сломанным. Зимние кадры Маши Фалиевой — резкие, серые, печальные (тут в голову приходит, конечно, Андрей Звягинцев и его «Нелюбовь»). Холодная снежная Пермь, тихая и пустая — почти замершая. Очень много такого застывшего горя в этой статичной картинке.

Несмотря на интонационную разность зимы и лета, они созвучны. Потому что «Фрау» снят нарочито художественно — симметрично выстроенные кадры, порой пугающие своей искусственностью, сопровождающиеся навязчивой песенкой из советского мультфильма «Шелковая Кисточка» 1978 года.

При этом Пермь в фильме самая настоящая и пермяки — тоже. Потому что Любовь Мульменко очень чутка к речи — речь для нее и есть город. Точно пойманные языковые особенности, характеры и даже обстоятельства — практически «доковские». Сценарий сам по себе производит впечатление полудокументальной пьесы — остроумной и жизненной. Представленный мульменковским (кино)взглядом, сценарий воспринимается сказочным, как бы игрой в жизнь — и диалоги странные, и персонажи диковинные.

«Фрау» стремится походить на действительность — история неудачной любви простого парня и балерины. Однако все в этом фильме кричит о его непринадлежности к нашей реальности. Потому что эта реальность — уже не наша. Многие называют фильм сказочным — но лишь если эта сказка о принятии своего одиночества. Собственно, в ячейке кроссворда «смертный грех» Ваня и пишет «одиночество», а остаток киновремени посвящает его поиску и принятию.

Вадик Королев, сам пермяк, играет Ваню слегка аутичным и в какой-то степени фригидным. Он с Ваней очень нежен — Королев являет сложный образ как бы нормального, но как бы с придурью человека (у которого под пиджачком спрятан топорик — но это на окраине необходимость). Хорошего, но не подходящего Кристине. В рассказе Мульменко о Ване пишет так: у него «каждое слово в простоте». Вадик Королев будто целиком обволакивается в эту простоту, съедая звуки, забавно распределяя порядок слов в предложении («Мы с ней на реку гуляли»), не имея никакого выражения на лице — чистый, ничего не понимающий лист. Вадику Королеву удалось понять и явить доброго, но катастрофически не эмпатичного человека.

Елизавета Янковская не пермячка, и персонаж ее тоже из другого мира. Кристина смотрит на все глазами грустными и смиренными, самыми обычными. Она нежная и в то же время властная, несдержанная и в то же время терпеливая, чуткая и в то же время — бесчувственная. Кристина себя не знает и не понимает, и Елизавета Янковская играет эту внутреннюю человеческую пустоту. Они с Ваней — две противоположности, которым, к счастью, никогда не сойтись.

В рассказе Ваня заканчивает отношения фразой: «Я всем сердцем сожалею, что наша любовь не получилась». Но кино-Ваня сожалеть не может, он мыслит в другой плоскости. Распотрошив Кристининого плюшевого тигра (затем — аккуратно зашив) и собрав ее вещи, он оставил ей записку: «Я соскучился быть один». Кристина, немного подумав, написала ниже: «Я тоже». Сделав маленький шаг на пути самопознания.

В одном из интервью Любовь Мульменко сказала: «Мне кажется, что в финале они остались не травмированными, а оздоровленными»².

Опытный сценарист и самородок в кинорежиссуре Мульменко сделала расставание хеппи-эндом. Самым настоящим.

«Фрау» называют лечебным, исцеляющим, терапевтичным кино (см. просторы интернета). Я бы сказала, что «Фрау» — кино освобождающее. Гиперреалистичное (как и все у Мульменко) до неправдоподобия, рассказывающее об извращенном способе самопознания и самонахождения в бесконечном, застывшем между пандемиями и войнами — мире.

Сентябрь 2024 г.

1Любовь Мульменко: «Хороший док врать не будет» // Искусство кино. 2014. № 9. С. 109.
2«Я хотела сделать условное кино» — Любовь Мульменко о фильме «Фрау» // Сеанс. 2023. 6 марта. URL: https://seance. ru/articles/mulmenko-frau/ (дата обращения: 05.09.2024).