У. Шекспир. «Буря». Челябинский театр кукол им. Валерия Вольховского.
Режиссер Александр Янушкевич, художник Екатерина Шиманович

Малый зал Челябинского театра кукол стал еще меньше. Сцена величественно приподнялась и устремилась вперед, потеснив значительную часть зрительских мест (их осталось всего тридцать). Так бушприт корабля врезается в мягкий песчаный берег. Таким же образом этот спектакль врывается в человеческие души, не давая возможности укрыться от бури страстей, зашифрованных смыслов и громоподобного голоса Просперо в исполнении Александра Борока.

В стройной модели мира, выстроенной Александром Янушкевичем, он — величина центральная, определяющая этот мир. В театре кукол вообще принято выстраивать мир на основе соотношения человека и куклы. В этом спектакле оно явлено во всей философской глубине и ясности.

Просперо — гигант. Повелитель и центр этого мира, этого спектакля, этого театра. Александр Борок в роли Просперо — идеальное, многомерное и многозначное, попадание в образ. В том, что именно главреж Челябинского театра кукол исполняет эту роль, можно при желании усмотреть даже некий смысл поверх спектакля. Мудрый правитель острова. Хозяин своего театра. Он возвышается над происходящим и растворен в нем. Слова и буквы (метафора знания) на плаще сливаются с рассеянными в пространстве посредством видеопроекции словами и буквами. Просперо уверенно ведет свой «корабль» (театр) вперед сквозь все бури и обстоятельства: «Колесница времени как должно везет свой груз».

А. Борок (Просперо). Фото М. Муллыева

В спектакле Янушкевича Просперо — единственный человек. Его объем увеличен всеми возможными театральными средствами: и приподнятой сценой, и широким плащом, и едва достающими ему до колен царедворцами. Сколько ни поднимай короля Неаполя, даже на вытянутых руках кукловода не дотянуться ему до истинного властелина. И сам король, и все его царедворцы — куклы. Скульптуры. Бюсты. Выразительные, живописные памятники. Расставленные по сцене, они напоминают древнее кладбище причудливых надгробий. «Оживают» только во время своих реплик и монологов, что обозначается либо скупым поворотом головы, либо, напротив, гротескным, на все 180 градусов, оборотом ее вокруг своей оси.

Величие Просперо перед миланским двором понятно и очевидно, но еще интереснее его соотношение с главными помощниками — Ариэлем и Калибаном. Их исполняют актеры в «живом плане». При этом они и не люди, и не куклы. Они третья ипостась. Две замечательные актерские работы Артема Чистякова (Ариэль) и Александра Малышева (Калибан). Первое появление на сцене каждого из них сопровождается соответствующей музыкой (композитор Андрей Евдокимов) и видеохарактеристикой. Ариэля приветствует легкий сверкающий полет кометы, Калибана — угрожающие мерзкие саламандры.

От человека Ариэля отделяют густо посеребренные лицо, волосы и руки, сверкающий торс-панцирь и приподнимающая его над сценой глухая черная юбка. Ни минуты без движения, жесты плавны, вся пластика — почти (и не почти) танец. Музыкальная галлюцинация, мираж, веселый дух, он пленителен и быстр как молния. Видеопроекция венчает его многоликость летучими образами русалок, многоликих чудищ и прочих сказочных существ.

Калибан, как и полагается, придавлен к земле. Потрясающе изобретательно придуман его меховой костюм — то ли родная звериная шерсть, то ли нищенские обноски. Зверь, первобытное существо, отбросы человечества. Голые ступни и скрюченные пальцы. Лицо скрыто ужасной звериной маской, беспорядочные дреды лохматятся не только на голове, но и на причинном месте, что добавляет образу низменной сексуальности, заложенной в сюжете и весьма красноречиво подкрепленной пластикой артиста. В хриплом шепоте и злобных интонациях не распознать хорошо знакомый звучный голос Александра Малышева.

В шекспировском Просперо заложен обобщающий образ человека эпохи Возрождения, мудрость которого в познании и самопознании. В ее основе — человечность. При всем величии и объеме своего героя, Александр Борок не возвышается над жизнью, а ведет к ней. И в этом — главная ценность спектакля.

В финале, когда отгремят последние громы, маг и чародей Просперо произнесет свой величественный, разлетающийся в пространстве, намного превосходящем скромные размеры малого зала, монолог о могуществе знания и благородстве всепрощения.

Сопровожденная волшебной, с крадущимся рит-мом, музыкой, наступит решающая пауза, и тогда, на контрасте, тихо, почти шепотом, доверительно и очень по-человечески прозвучит его, Просперо (а может, неразделимо слившегося со своим образом Александра Борока?), обращение в зал: «Я слабый, грешный человек… Взываю к вам в надежде, Что вы услышите мольбу… Все грешны, все прощенья ждут. Да будет милостивваш суд».

В этот момент становится понятно, что сказочное, веселое и трагическое действо затевалось ради этих нескольких финальных минут. В наш непримиримый, категоричный в своих оценках век простые шекспировские (внешне почти дежурные!) строки звучат для каждого зрителя как откровение, как мольба, попадая в цель не меньше, чем все бури отзвучавших только что природных стихий.

Май 2024 г.