ПРЕДСТАВЛЕНИЕ

Они все заканчивают обучение. Или не обучение. Скорее, это тренировочный процесс, где развиваются основополагающие, необходимые навыки человека, который будет заниматься этой специальностью. Коли они выходят все на финишную прямую, значит, они все это могут, значит, у них есть природные предпосылки для того, чтобы разогнаться. Но при этом не устаю повторять, что формирование режиссера начнется только сейчас, когда они приступят к самостоятельной ежедневной авторской практике в театре. То есть формирование будет идти лет пятнадцать, при условии, что режиссер будет каждый день репетировать и поставит спектаклей тридцать пять. Только тогда он станет тем режиссером, каким задумала его природа. Конечно, я могу высказаться относительно каждого студента, высказать свои впечатления, но они уже не имеют никакой цены, уже поздно. А все вопросы Господу Богу. Как он решил относительно режиссера — так и будет.

Иван Чигасов. Он действительно человек театра. Он не может оторваться от пространства. Он пришел сюда из Нижегородского училища. Окончил сначала актерский, потом режиссерский. Тут совершенно четко прослеживается мистическая составляющая. Ваня — способный парень, обладает незаурядными организаторскими способностями. Во время студенчества был важным человеком на площадке, старостой. И хорошо организовывал тренировочный процесс. Он неплохо вооружен, чтобы самому начать тренироваться, чтобы приступить к процессу рождения режиссера Ивана Чигасова. Он не чужд сочинительству, чувствует основы композиции и понимает, что такое ритм не в вульгарном смысле, а в общетеатральном, как художественная категория и выразительное средство, которое позволяет усиливать высказывание художника. Единственная его проблема в том, что он не может убить в себе актера, а для режиссера это необходимо, иначе он будет заниматься на репетициях самолюбованием. Не в смысле актерских навыков, а в смысле актерской природы. Иначе репетиция превратится в некий спектакль, где вместо того, чтобы заниматься спектаклем, он будет увлекаться тем, как выглядит в глазах молодых и талантливых выпускниц этого института. Он парень молодой — в этом смысле еще ничего не успокоилось. В этом его проблема, тем более что вы видите — он с бoльшим удовольствием играет в «Балтийском доме» в спектакле «Хроники Раздолбая». Там он просто купается, и это видно. Купается ли он так на репетициях?..

Артур Бадалян. Ему сложно будет, при том, что он замечательный человек, что немаловажно! Есть такое пошлое словосочетание: хороший человек — не профессия. Возьму на себя смелость поспорить с этим, потому что хороший человек, если пройдет все испытания на хорошесть и все искушения, он будет заново рожден. И если в будущем хороший человек будет продолжать заниматься режиссурой, то лет через дцать тоже всему научится и будет очень полезно работать у себя на родине — в Армении. Но! На сегодняшний день у него есть, на мой взгляд, природные проблемы, которые блокируют его сочинительский потенциал. Он обладает очень серьезной волевой способностью. Артур поступил на курс Красовского, и Юрий Михайлович предложил ему прекратить это безнадежное дело. И тогда он пришел ко мне. Я советовался с Юрием Михайловичем, и он мне все рассказал. Опять-таки, если человек очень хочет и это его не сламывает, а точнее сказать, не обламывает, если это его толкает в пространство театра, то надо очень внимательно к этому относиться. Я не сумасшедший и не беру на себя ответственность выносить решающие вердикты. Если сильно хочется — пробуй. Артур несколько уступал своим однокурсникам в плане сочинительской энергии, но! Волевые качества компенсировали этот недостаток, и сейчас он уже сочиняет диплом. Если он не утратит человеческих качеств и волевого импульса, то через некоторое время обгонит на внутреннем вираже более способных людей. Это мы тоже проходили. На большинстве курсов в итоге в профессии оставались середняки. А середняк — это человек, который вынужден тренировать свои волевые качества, чтобы преодолевать то, в чем он притормаживал. Я тоже был на курсе в разряде третьего ряда: там были ребята гораздо способней, интересней и ярче в работе. Видимо, вопрос, кто остается в профессии, — вопрос не совсем наш. Видимо, это тоже некое мистическое проявление.

Кристина Бардо. Ну, бульдог! Тоже не ко мне поступала. Она поступила к Льву Борисовичу Эренбургу, но, видимо, он предложил как-то закончить с этим безнадежным делом. И она пришла ко мне. А у меня ввиду всяких ситуаций был дисбаланс — количество девочек зашкаливало. Поэтому брать еще одну девочку на курс я категорически не хотел и категорически ей отказал. Но она преодолела мое нежелание. Я не знаю, как ей удалось, но в один прекрасный день я пришел на занятие, увидел ее, удивился, и мне сказали: «Так это вы решили». Я подумал: ну раз так, то это тоже признак профессиональной пригодности. В конце концов, все наши ощущения от студента могут зависеть и от вкусового несовпадения. Это к профессии не имеет никакого отношения, потому что вкус — дело вторичное. Нравится — не нравится, а кто прав? Да оба! Она молодец, потому что ей пришлось преодолевать наше вкусовое несовпадение по многим вопросам, а когда это происходит, студент испытывает серьезное давление. Причем педагог может этого не хотеть, но это чувствуется по энергии. А Кристина абсолютно спокойно это перешагнула и спокойно перешагивала все жесткие разборы своих работ. Жесткий разбор отличается от нежесткого разбора тем, что во время него возникает доля раздражения. И она очень спокойно это перешагнула. Это тоже, наверное, признак пригодности. Значит, она перекусит всем, кто не хочет трудиться, всем лентяям горло и заставит делать то, что ей надо, как это она делала — спокойно и без истерик. Мне она горло перекусывала нежно. Я даже не замечал, как это у нее происходило. Сейчас я ее встречаю на Моховой, и она мне делает ручкой. Молодец. Завидую.

Дмитрий Мульков. Митя Мульков — это уже интересный человек, он готов к высказыванию, он что-то свое понимает про жизнь, про человека, про то, что происходит. Его формирование как режиссера может занять не пятнадцать, а четырнадцать лет. Это вопрос не тридцати пяти спектаклей, а тридцати трех спектаклей. Он на несколько спектаклей раньше сформируется, на мой взгляд: Мульков очень самостоятельно мыслит и эстетически высказывается. Он — совершенно не артистка. Он равнодушен к тому, как он выглядит во время репетиций и занятий. Его интересует только суть происходящего. Я говорил, когда речь шла про Ваню, что нельзя режиссеру заниматься на репетициях самолюбованием. Митя как раз лишен этого. Не благодаря нам, а благодаря природе.

Они все меня поражают тем, что не стесняются показывать свои работы людям. Приходишь на какой-то промежуточный показ — полно народу. Я спрашиваю: «Ребята, а это кто?» Они отвечают, что это люди, которые хотят посмотреть. Я отвечаю: «А вы что, не стесняетесь показывать то, что вы сейчас покажете? Вот ту кашу, бессмыслицу и абсолютную неготовность, где зерна перспективы может увидеть только педагог, который лет двадцать этим занимается?» Я до сих пор никого не зову на свои показы. Пока я не буду уверен, что все встало, я не позову, потому что я боюсь, я стесняюсь, мне стыдно, мне неловко показывать неготовые работы. Я сам вижу, где я не понял. А им нормально. И как-то я спрашивал: «А вам не стыдно?» А они смотрят на меня и улыбаются. Они думают, что я шучу. Ну что это такое!

Мульков абсолютно равнодушен к тому, как его спектакли воспринимают, к тому, что народ приходит на его показ и через пятнадцать минут уходит, не понимая, что происходит. Он сосредоточен на деле. И он один из тех, с кем разговариваешь как с понимающим человеком.

Он серьезный парень. И история про читки — это потребность делиться с людьми тем, что происходит и как он на это смотрит. Причем именно потребность! А это значит, что он заряжен, сориентирован на это. Режиссер!.. Я не сумасшедший и понимаю, что ценность моих высказываний про студентов нулевая. Это Господь Бог будет с ними разбираться. Это любопытно, но бессмысленно, потому что ничего предугадать невозможно. И мало того, все будет не так, как мы предполагаем. Поэтому пусть Мульков не радуется моим словам, это все может быть роковой ошибкой.

М. Каменских и А. Праудин в редакции журнала. Фото М. Дмитревской

Арина Полякова. Она вооружена в сочинительском плане и в чувстве композиции. Вооружена методами работы с актером. По-разному можно относиться к ее спектаклям. Но у нее, что называется, актеры играют хорошо. Смотришь и думаешь: «Ну елки-палки, хорошие артисты!» И ее диплом, и преддиплом смотришь и думаешь, что можно было бы это развернуть и сделать более ярко, но что не отнимешь — думаешь, какие хорошие артисты. Как говорил мой мастер Музиль, режиссура — это когда артисты хорошо играют. А все остальное — это детский писк на лужайке, это игры, которым очень быстро научаешься и километрами можешь сочинять всякие гэги. Как правило, в начале своего пути самое сложное — настройка артиста, работа с актером. Конечно, первые сорок лет ты занимаешься аттракционами, а не спектаклями. Потом, когда ты начинаешь что-то прочухивать, аттракцион действительно становится уже неинтересным. И все говорят, что бедновато. Как Марина Юрьевна говорила обо мне несколько лет назад — замшелый академизм: режиссер плохой — артисты хорошие. Музиль говорил: «Так вот это и есть режиссура».

Арина вдруг неожиданно уже сегодня очень внятно и толково работает с артистами. И это странно, потому что она девочка тихая. И тут нужно иметь бульдожьи навыки, когда перед тобой сидят два десятка артистов, которые закомплексованы в связи со своей подчиненностью и своей исполнительской сутью, некоторые из них готовы рассчитаться за это дело. Я немного смущен тем, что она тихая. Мне всегда казалось, что придут такие бойцы и от нее останутся рожки да ножки. Заставлять актеров потеть ради собственного процветания, для собственного авторского высказывания, гонять их из угла в угол — это надо уметь.

Мне всегда казалось, что режиссер должен попугивать человека. У артиста должна все время быть мысль, что если сейчас будет какое-то не то ощущение, то можно и по морде схлопотать. Режиссер должен еще и внешне выглядеть устрашающе. Арина мужчиной не стала. Как она будет заставлять артистов работать? Но я прихожу на спектакль, там два ужасных человека, которые хорошо работают. Значит, она какими-то своими неизвестными мне способами, не превращаясь в дядьку и бульдога, строит людей.

М. Каменских и А. Праудин в редакции журнала. Фото М. Дмитревской

Дмитрий Попов. Тоже человек, который не ко мне поступал. Он учился у Эренбурга, и могу честно сказать, что был отчислен с первого курса. Вообще в юности переживать резкие травматические ситуации очень трудно. Я позвонил Эренбургу, стал у него узнавать о причинах. Надо сказать, что Лев Борисович поступил классно: говорил про Попова только хорошие вещи, и добиться от Эренбурга причин такого резкого поступка я не смог. Он мне сказал: «Был бы рад, если бы ты его взял!» И Попов об Эренбурге только в превосходной степени рассказывал. Вот это меня совсем подкупило. Это говорит о его мощной человеческой константе. А в театре мы испытываем дефицит в таких людях, потому что все-таки сегодня театр — это сборище хамов, жлобов и мелкотравчатых людей. И надо быть очень внимательным к таким другим людям. Он хорошо тренировался, но у него есть одна проблема. Мы же живем по ритмам: у нас есть периоды активного, пассионарного существования, которые активно сменяются апассионарным периодом. То, что называется отливом энергии. Режиссер должен себя тренировать, чтобы в период отлива энергии он был особенно активным. Мне кажется, у Попова это не получается. Его захлестывает в периоды апассионарности, которые долго длятся. Он, как медведь, впадает в спячку, и разбудить его очень непросто. И сейчас он первый сдал преддиплом, а дипломную работу не сделал. Когда он в хорошем энергетическом тонусе, он показывал очень любопытные работы. На мой взгляд, интересно сделал преддиплом «Жажду». Но на сегодняшний день не договаривается с театрами для диплома. Если он сможет преодолеть эти периоды, он будет очень полезным для театра. Может быть, Эренбург имел в виду это.

Мария Сердюкова. Интересный человек, но она тоже в своей природе ближе к актерам. В этом пространстве она чувствовала себя лучше. Маша не амбивалентна, она мягкая, неконфликтная. Ей легче уйти в сторону, а это придется преодолевать, если она захочет заниматься режиссурой, то тут придется черстветь, становиться мужественной девушкой. Она вооружена всеми необходимыми качествами, чтобы последующие пятнадцать лет сформироваться режиссерской личностью. И на этом пути она рискует быть остановленной внутри театра, чтобы не сломали.

Варвара Сополева. Чрезвычайно волевая. Спокойно выдерживала на протяжении четырех лет нашу неуверенность по отношению к ней. Это тоже очень травмирующий фактор, когда ты чувствуешь, что педагоги не очень верят в то, что вы сможете заняться этим делом. Много раз обещал себе не быть жестким на разборах ее работ, но это, увы, неконтролируемая вещь. Но Варвара очень просто и легко перешагнула через наше недоверие. И сейчас она показала очень толковую, внятную, сочиненную преддипломную работу «Ехай». Для таких людей педагог — испытание. Но Господь Бог тренирует этих людей моими руками. Преодолеешь? Получится. Или сломаешься, и тогда не нужно. Варвара же преодолела и перешагнула нас.

М. Каменских и А. Праудин в редакции журнала. Фото М. Дмитревской

Екатерина Шихова. У нее очень сильное художественное мышление. Она в этом смысле человек особенный. Я связываю это тем, что она с Урала, из Свердловской области. А там рождаются люди с сильным художественным мышлением. Наверное, это ее самая сильная сторона. Ее преддипломной работой она придавливала: сочинила пространство, сочинила внутреннее движение истории. У нее тоже формируется интересный язык, проглядывается творческая индивидуальность. Если ее не сломают в театральной практике, то это должно быть интересно.

Любовь Яковлева. Талантливая девчонка. Она человек театра, совершенно очевидно. Где-то в конце третьего курса все-таки сделала выбор в сторону актерского дела, прислушавшись к себе. С моей точки зрения, делала неплохие режиссерские попытки. Но, видимо, природа настолько сильна, что не смогла с ней ничего сделать. В ней есть что-то похожее на Аню Троянову. Аня Троянова была абсолютно амбивалентна. И Люба тоже. Но, видимо, она так плохо себя чувствовала в роли режиссера, что решила все-таки стать актрисой. Актриса она замечательная, и если будет продолжать, то вырастет в серьезную актрису. Иногда я смотрю на нее на площадке, и в каких-то ракурсах меня аж током бьет: молодая Светлана Замараева.

Материал подготовил Максим КАМЕНСКИХ

Май 2023 г.