Д. Верди. «Бал-маскарад».
Пермский театр оперы и балета.
Дирижер Мигран Агаджанян, режиссер Владиславс Наставшевс, художники Владиславс Наставшевс, Валерия Барсукова

Сцена из спектакля. Фото А. Чунтомова

Благородному джентльмену (вообще-то шведскому королю Густаву III, но цензура велела Джузеппе Верди превратить его в бостонского губернатора Риккардо) довелось влюбиться в жену друга и соратника; женщина тоже в него влюблена, но, желая быть верной мужу, просит у ведуньи средство от любви. Джентльмен оказывается свидетелем ее просьбы — и ему сносит крышу от мысли, что страсть взаимна. Однажды встретившись, герой и героиня решают быть верными своему долгу — но поздно, муж дамы уже нарисовал себе в голове совершённую измену и решается на убийство начальника и друга. Смертельно раненный губернатор, ангельское создание, его прощает. Рядом бродят заговорщики, готовится государственный бал (где героя и прикончат), и общается с нечистой силой эта самая ведунья. «Бал-маскарад» — не самая безумная по сюжету опера Верди, но некоторое количество восхитительной оперной дичи в ней все же есть. Ставят ее сплошь и рядом как трагедию судьбы: выданное гадалкой предсказание о смерти героя от руки друга окрашивает спектакли в многозначительно мрачные цвета. Владиславс Наставшевс, начав работу над постановкой сразу после получения «Золотой маски» за сделанного в том же театре «Евгения Онегина» и выпустив ее к закрытию сезона, всю мрачность выкинул. Теперь это очень веселое повествование.

Сцена из спектакля. Фото А. Чунтомова

Потому что это «театр в театре». На сцене — еще одна сцена, покосившийся деревянный помост. Гримировальный столик с зеркалом, устало свисающий дряхлый занавес, кофры, вешалки — гастролирующая труппа готовится к выступлению. Играют «Бал-маскарад» — не пьесу Скриба, что вообще-то лежит в основе сюжета, а некую историю дель арте. Это сразу дает понять арлекин — еще на увертюре приоткрывающий занавес и дающий зрителям возможность «подсмотреть» несколько условных сценок: вот некий любовник наносит визит прекрасной даме, а в соседней комнате ничего не подозревающий муж спокойно бреется. Как только начинается музыка, выясняется, что этот арлекин — вообще-то секретарь бостонского губернатора Оскар (в первый премьерный день Ирина Байкова, затем Екатерина Проценко). В привычном либретто роль Оскара невелика — в первом акте приносит главному герою список приглашенных на бал гостей, в последнем невольно сообщает убийце, как узнать губернатора на маскараде. У Наставшевса он становится практически главным действующим лицом — Оскар подталкивает героев к поступкам, вкладывает оружие в руки, наблюдает с косой улыбочкой, как люди сами загоняют себя в безвыходные положения. Поразительна пластика персонажа — особенно у Ирины Байковой: Оскар вьется, гнется, крутится, его конечности мелькают. Чертенок, не человек. Быть может, на самом деле? Дух зла развлекается с людьми, пожелавшими заниматься театром. Потому что, конечно, спектакль спектаклем, а смерть-то в финале будет без шуточек.

И. Байкова (Оскар). Фото А. Чунтомова

Музыкальным руководителем постановки стал Мигран Агаджанян, отыгравший всю премьерную серию и распрощавшийся с театром — еще в середине сезона, когда ушел генеральный директор Довлет Анзароков, дирижер сообщил, что уйдет вслед за ним по окончании сезона. Были надежды, что он изменит свои намерения, — но они так надеждами и остались. Ушел он на пике успеха — потому что этот «Бал-маскарад» можно безусловно отнести к главным музыкальным событиям последнего десятилетия. Не просто образцовые ансамбли, не просто идеально звучащий оркестр — но вот эта идея «Бал-маскарад — это смешно» безупречно транслировалась в музыке. Не было изменено ни одной вердиевской ноты, но — чуть более быстрый темп, и там, где герой вместе с публикой ранее всегда захлебывался слезами, теперь ярко проявлялась присутствовавшая в партитуре, но до поры скрытая ирония.

И. Байкова (Оскар), Б. Рудак (Риккардо). Фото А. Чунтомова

«На театр», на веселье дирижер и режиссер работали дружно, артисты с удовольствием им подчинялись. Вот влюбленный губернатор (Борис Рудак, во второй день Карлен Манукян) докладывает публике, как он любит несравненную Амелию, — и, чтобы все его не только услышали, но и разглядели, влезает на стол и обращается к залу. По окончании — раскланивается. Вот его друг Ренато (Владислав Сулимский, затем Энхбат Тувшинжаргал) делает доклад о безопасности — и разделяет слова так, как служаки при рапорте; доложил — и опять-таки поклонился публике. Особенный восторг в зале вызывает, разумеется, сцена объяснения губернатора и Амелии: герой бросается к ее ногам, пылает страстью, умоляет, обессиленный, роняет голову на столик, за которым сидит героиня, — и, получив законную овацию, смотрит в зал, кланяется и снова аккуратно укладывает голову на стол. Разумеется, в этом остранении оперных страстей путем аплодисментов активно участвуют и другие исполнители — так, после выходной арии колдуньи Ульрики, фантастически мощно и грозно спетой Ксенией Дудниковой, артистке зааплодировал женский хор. А заговорщики во втором акте и вовсе дают себе волю — мужской хор закидывает помидорами Амелию и ее супруга Ренато (несправедливо, но хористы могут быть очень пристрастны в оценке примадонн и солистов).

Сцена из спектакля. Фото А. Чунтомова

Театр при этом — театр музыкальный. Отдельным действующим лицом становится партитура «Бала-маскарада»: именно из этого тома Ульрика вычитывает обращение к нечистой силе, из него Ренато, заставляющий заговорщиков тянуть жребий, выдирает страницы для организации этой процедуры — и его потрошит, кидая страницы вверх, Оскар, воплощение всяческого опасного беспорядка. Ну и конечно, не обойдется без шуточки в адрес дирижера — беснующийся от мысли об измене жены Ренато, пропевая фразу о виновнике его несчастий, укажет прямиком в оркестровую яму.

И. Байкова (Оскар), А. Нечаева (Амелия). Фото А. Чунтомова

Сочетание блистательного музицирования и череды беспечных хохм на сцене создает то ощущение легкости, что почти забыто в отечественной оперной традиции, где даже Моцарта слишком часто делают величественно-монументальным. Эта легкость царит на сцене три акта и начинает как-то незаметно разрушаться в четвертом, когда герои появляются в обыденных, не дельартовских нарядах. На маскараде надо изображать кого-то другого — вот Риккардо и изображает усталого человека в тривиальном костюме. И дальше — то ли театр ему мстит за это временное предательство (то есть театр — это жизнь, реальность — смерть), то ли все-таки это было только представление и у актера просто кончаются силы, чтобы играть и кланяться, кланяться и играть, — но Риккардо умирает всерьез. Все тут же собираются для группового фото, занавес закрывается, открывается снова, все снова и снова выходят на поклон — а Риккардо лежит там, где упал. Его старательно не замечают. Праздник продолжается.

Июнь 2023 г.