Международный фестиваль современного танца «Nord dance» (Петрозаводск)

Международный фестиваль современного танца «Open look» (Санкт-Петербург)

Два фестиваля разметили лето: в июне труппы современного танца созвал к себе Петрозаводск, в августе большой слет состоялся на брегах Невы. «Nord dance» еще, собственно, юнец: первый фестиваль прошел в 2019-м, следующий — в 2021-м, нынешний — третий. «Open look» — ветеран, в этом году отметивший 25-летие. У них немало различий, но какие-то точки развития совпадают — например, оба выросли из желания менеджеров показать в своих городах лучшие европейские (и мировые) спектакли контемпорари. У Вадима Каспарова, директора петербургского фестиваля, такое желание появилось еще в конце прошлого века — тогда его жена, хореограф Наталья Каспарова, захотела изучать новые техники, и начиналось все со скромных мастер-классов во Дворце культуры имени Первой пятилетки. У директора Музыкального театра Республики Карелия Елены Ларионовой, затеявшей «Nord dance» на своей сцене, идея выросла из многолетнего сотрудничества с хореографом Кириллом Симоновым (который, разговаривая на сцене привычным языком пуантов, все же часто посматривает в сторону современного танца) и чисто географической близости Петрозаводска к северным странам. И тот и другой фестиваль совершил разворот к чисто российской программе: «Open look» стал обращать все большее внимание на отечественные труппы уже с десяток лет назад, когда лучшие из них смогли на равных вести диалог с европейскими коллегами, «Nord dance» — только в этом году по всем понятным причинам. И хотя об отсутствии иноземных трупп в афишах нельзя не сожалеть, оба фестиваля прошли более чем успешно — они предъявили яркую картину российского контемпорари — развивающегося, пробующего все новые приемы и техники, хвастающегося все новыми именами и при этом констатирующего неизменно высокий уровень мэтров, начинавших еще в ХХ веке.

Два спектакля были показаны и в Петрозаводске, и в Петербурге — это «Тёрки» московской компании «Всем телом» и «Бар. око» петербургских хозяев фестиваля — компании «Каннон Данс». Быть может, в дальнейшем такие «дубли» перестанут быть случайностью и превратятся в систему проката избранных спектаклей по стране — во всяком случае, эта тема обсуждалась в танцевальном сообществе, что вот уже более полугода размышляет о необходимости создания Ассоциации российских театров современного танца. В ситуации, когда Союз театральных деятелей как бы не замечает целый вид искусства — ведь как раз во время августовского фестиваля из недр секретариата СТД явился новый проект устава «Золотой маски», где, в частности, исчезала номинация «лучший спектакль современного танца» (артисты и хореографы на «Open look» говорили друг другу вместо «здрасьте!» — «ты это читал?!»), — люди контемпорари особенно чувствуют необходимость в объединении. И идея ассоциации, которая в том числе могла бы содействовать прокату спектаклей по нескольким российским фестивалям (что уменьшило бы расходы этих фестивалей), кажется все более реальной, несмотря на то, что внутри танцсообщества художественно-стилистические споры кипят, как лава в действующем вулкане.

Что ж, два спектакля, показанные в Петербурге и в Петрозаводске, продемонстрировали почти что крайние взгляды на то, что такое искусство современного танца как таковое. «Тёрки» (хореограф Оксана Шуйская, исполнители — Мария Яшникова-Ткаченко и Сергей Полтавский) — бодрый спектакль, в котором смешаны танец, видео, болтовня и который создает эффект присутствия зрителя в жизни молодой пары — будто мы с ними несколько лет дружим. На заднике-экране герои сидят рядышком — ну не то чтобы на приеме у семейного психотерапевта, но, например, в гостях у старших друзей, которые готовы помочь им разобраться в их истории. В фонограмме звучат реплики и краткие монологи-воспоминания — от первой встречи до возможного разрыва. А на сцене эти реплики (достаточно часто психологически точные и забавные) превращаются в движения — и это не иллюстрации, а именно перевод на язык пластики, от маленьких нежных жестов до натуральной драки. Занятно, что в Петрозаводске, где публика значительно менее насмотрена (в самом городе есть лишь сообщество буто, трупп, практикующих зрелищные формы контемпорари, нет, только труппа Музыкального театра изредка позволяет себе эксперименты), полные юмора «Тёрки» воспринимались зрителями сложнее, чем в Москве и Петербурге, — кажется, зрители полагали, что и в современном танце артисты обязаны священнодействовать или умирать. Зато гораздо более спорный спектакль труппы «Каннон Данс» «Бар. око» в программе «Nord dance» прошел на ура — венгерский хореограф Лоран Закар сделал спектакль вообще-то скорее балетный, а этот язык местная публика вполне понимает. Начиная с выбора музыки — салат из Вивальди, Боккерини, Пёрселла, Рамо и т. д., продолжая абрисом костюмов — «скелеты» пышных юбок — и заканчивая совершенно балетным стремлением вверх (артисты все норовили взлететь, современный же танец обычно объясняется с землей, а не с воздухом), Закар поставил нечто вроде извинения труппы контемпорари за само ее существование. Ну да, мол, мы не академический театр, но тоже можем показать стройные ножки. В реальности вот такое представление — лучший аргумент для стародумов, полагающих, что в современный танец идут те, кого не взяли в балет, и никаких собственных идей там быть не может. Особенно обидно это наблюдать в исполнении отлично выученной труппы «Каннон Данс», которые вот только что в сезоне были естественны в спектаклях Валерии Каспаровой, нетривиально решающей задачи взаимодействия артистов с земным притяжением, и Иваны Балабановой (быстрый, отчаянный, бескомпромиссный «Вкл/выкл» македонской хореографини труппа привозила в Петрозаводск).

Главным событием «Open look», безусловно, стали «Диалоги» (Челябинский театр современного танца, хореография — Ольга Пона и артисты ее труппы). На заднике-экране плывут цитаты из Платона (недаром же «Диалоги»), Паустовского, Хармса, Жванецкого — в режиме, скажем так, подросткового дневника, где записывается все подряд. При этом артисты труппы ведут пластические разговоры на площадке — и совершенно незаметно перетекают с нее на стенку-экран и обратно. То есть теоретически понятно, что где-то в этой стенке торчат невидимые штыри, на которые танцовщик может опереться рукой, головой или коленкой, — но эти штуки незаметны, движения безусильны, и возникает стопроцентный эффект равно легкого передвижения по полу и по вертикальной поверхности. Ольга Пона, чей театр в этом году отмечает тридцатилетие, последовательно двигалась от обаятельных хроник русской провинции к технологическому танцу, которым раньше хвастались только страны-лидеры в контемпорари, особенно Нидерланды. Теперь про важные для нее темы — а это прежде всего контакты людей друг с другом, (не)понимание друг друга — она рассказывает на высочайшем техническом уровне.

Рядом же с мэтром-триумфатором — артисты нового поколения, которые вовсе не желают принимать участие в соревнованиях по виртуозности. Александринский театр предоставил фестивалю все пространства Новой сцены — и вот в маленький закуток сцены Учебной набивается народ, чтобы посмотреть на перформансы-монологи двух артисток — Любови Перовой из Краснодара (хореограф Ксения Бурмистрова) и Софьи Валиуллиной из Челябинска (за хореографию отвечает сама исполнительница, но над спектаклем работала и режиссер Татьяна Грибанова). Объединяет два монолога рефлексия: суть их — размышление над искусством современного танца. В обоих случаях размышления полны самоиронии и легкой насмешки над предметом разговора. Перова танцует фрагмент на сцене, затем смотрит его вместе со зрителями на экране и комментирует; Валиуллина передвигается по сцене почти бытовым шагом, произносит «свои» соображения по поводу танца, периодически показывает несколько небытовых движений. Маска Бурмистровой — маска неуверенности артиста в себе («это можно было бы сделать лучше… но вроде и так нормально», и так по поводу каждой попытки что-то изобразить); маска Валиуллиной — жизнерадостный идиотизм так себе преподавателя, который вот сейчас объяснит, как все в танце устроено. Из двух монологов второй смотрится лучше — просто потому что смешнее; у Валиуллиной вообще задатки нерядовой клоунессы, интересно, что она будет делать дальше, если продолжит в том же жанре. Смеха в современном танце пока что катастрофически мало. Запрограммированного смеха, разумеется, — потому что смешки, раздававшиеся в зале на спектакле «Колыбельная для Маяковского» обитающей в подмосковных Химках труппы «Ятеатр», патетическими авторами (хореографы и исполнители Александр Исаков и Виктория Янчевская) явно запланированы не были. Но когда Лиля Брик регулярно бросалась на поэта, как питон на медведя, и обвивала его шею упругим телом — удержаться от хохота было невозможно.

На «Nord dance» Музыкальный театр Карелии предъявил и собственный спектакль — хореограф Павел Глухов, лауреат «Золотой маски» и стремительно взлетающая звезда (только летом у него еще вышли премьеры в московском Музыкальном театре имени Станиславского и Немировича-Данченко и в антрепризе Дианы Вишневой, под флагом фестиваля «Контекст»), поставил в Петрозаводске семидесятиминутную одноактовку «Форма ноль» (саундом занимался Константин Чистяков, с которым Глухов регулярно сотрудничает; в работу взят Гендель, «Мессия»). Быть может, Глухов потому так сейчас востребован (впереди — премьеры на «Контексте» и в «Балете Москва»), что не требует от артистов ломать себя, не мучает их. Классическую труппу (ровно в дни фестиваля шли последние репетиции готовившейся к выпуску «Спящей красавицы») он не заставляет биться в судорогах, он лишь просит их быть чуть свободнее, чуть меняет ракурс, поворот головы, шаг — и артисты уже не покоряют пространство (как принято в русском классическом балете, движение — преодоление), но… договариваются с ним? Не сражение, а сотрудничество, мягкость, немного печали — даже в явной ситуации противостояния условного «добра» и условного «зла» возникает тихая поэма, а не героическая песнь (как это случалось с вполне великими хореографами, бравшимися за «Мессию»). Эта негромкая пластика очень идет петрозаводской труппе, в числе лидеров которой Юки Окоти, Дагба-Доржо Гармаев и Эдуард Демидов.

Оба фестиваля не ограничивались только показами спектаклей. И в Петербурге, и в Петрозаводске была бесплатная образовательная программа, а также программа кино/видеопоказов. Так, в Карелии вспомнили и показали целиком на большом киноэкране «Ромео и Джульетту» Евгения Панфилова — спектакль человека, бывшего среди самых первых авторов современного танца в России (запись была любезно предоставлена фестивалю «Балетом Евгения Панфилова», которым сейчас руководит Сергей Райник). Хореографа давно нет — а зал заполнился так, что народ усаживался в проходах, теснился, приземлялся на пол — и сопереживал печальнейшей истории на свете, и поражался ходам, которые изобрел Панфилов. Когда тот начинал свой театр — понятие «современный танец» чиновниками расшифровывалось только как танец эстрадный, но российский контемпорари выжил. Теперь его уже невозможно списать со счетов — и театры, пренебрегая трудностями, танцуют.

Июнь—август 2023 г.