Театр балета имени Леонида Якобсона продолжает успешно окучивать весьма плодородную (и прибыльную) ниву балетной классики. Но при этом не забывает и об оригинальном репертуаре. Вечер, состоявшийся недавно на сцене Большого драматического театра, включал возобновления балетной классики — «Шопениану» и grand pas из балета «Пахита», прослоенные веселым сочинением Константина Кейхеля «Репетиция». В БДТ побывала ОЛЬГА ФЕДОРЧЕНКО.

Товарооборот балетов в природе для жизнеспособности коллектива, как правило, предполагает обязательное наличие в репертуаре классических шедевров. Легче всего — запустить на конвейер бесконечные «Жизели» и «Лебединые озера». Но Театр балета имени Леонида Якобсона не ищет легких путей, взяв для исполнения два классических мини-шедевра, пусть и меньшей хронологической продолжительностью, но куда более сложные в стилистическом отношении.

Импрессионистская «Шопениана», жемчужина хореографии Михаила Фокина, в Петербурге затанцована уже до состояния наиакадемичнейшей классики. Какие-то романтические кущи на заднике не отменяют победоносного шествия оптимистически настроенных сильфид стройными рядами, словно на первомайской демонстрации. Возобновление «Шопенианы» в Театре им. Якобсона (работа репетиторов Юлии Касенковой, Дарьи Павловой и Сергея Вихарева) обрадовало возвращением к вопросительным (а не утвердительным) хореографическим интонациям и танцевальной «невзначайности». Пластическая недоговоренность Михаила Фокина и импровизационность его хореографии чутко поддержаны танцовщицами труппы. С удивительной стилистической проникновенностью танцевал кордебалет, с чуть старомодной грациозностью вели свои партии корифейки. Безмятежно порхала Елена Чернова в «Одиннадцатом вальсе», сумрачный драматизм прорывался в «Прелюде» в исполнении Ольги Михайловой. Достаточно нудная мужская «Мазурка» обрела юношескую порывистость в трактовке пермяка Степана Демина (к этому стоит приплюсовать и бесшумные приземления — весьма редкое нынче качество!). Алла Бочарова («Мазурка» и «Седьмой вальс») доказывает романтичность натуры легкими прыжками, чуть манерными позировками и изумительной физической выносливостью.

Grand pas из балета «Пахита», напротив, демонстрирует отменное витальное обаяние и жизнелюбие во всем его проявлении: будь то соблазнительно канканирующий кордебалет, завлекающие вариациями солистки или неприступная, чуть снисходительная к зрителям балерина. Сохранившееся на сцене Мариинского театра grand pas в атлетической редакции Натальи Дудинской, воспроизведено в Театре им. Якобсона без каких-либо изменений и попыток воспроизвести стиль «большого императорского балета», но сделать точную копию, как у «большого брата». Костюмы Ольги Шаишмелашвили богаты, пачки различные оттенков — горчичного, оливкового и бордо, головы танцовщиц украшены диадемами (но не испанскими гребнями). Эта вроде бы маленькая деталь свидетельствует о старательной зачистке какой бы то ни было «испанистости» grand pas, в том числе и во многих хореографических деталях, в пользу усредненной классики. «Пахита» в Театре им. Якобсона показалась добротной и правильной, но без чувственности и шарма, так присущих хореографии Мариуса Петипа. Кордебалет, кстати, не всегда сохранял ровность перестроений. В прохладных танцах балерины Дарьи Ельмаковой уверенность присутствовала в значительной степени, но то была не величавая отстраненность императорской примы, а гордость прилежной отличницы. Приглашенный из Мариинского театра Андрей Ермаков, пожалуй, единственный, кто был в grand pas из «Пахиты» настроен менее серьезно: его «фирменная» ухмылка придала серьезному действу оттенок современной ироничности.

Или, может, улыбка еще не сошла с его лица после премьеры балета «Репетиция» на музыку Йозефа Гайдна и Константина Чистякова в хореографии Константина Кейхеля. «Репетиция» прослаивала «Шопениану» и «Пахиту» и вполне могла бы живописать закулисные проблемы балетного мира, но господин Кейхель последовал за фильмом Федерико Феллини «Репетиция оркестра», интерпретировав его в современных отечественных реалиях. Действие спектакля разворачивается в символичном культурном пространстве: не то в театре, не то в министерстве (а может, и в прачечной), где идет перманентный ремонт и перестройка вертикальных конструкций. Сам балетик — танцевальная иллюстрация знаменитой подборки «Дирижерские перлы». Двадцать минут энергичной и порой маловнятной суеты организованы в эпизоды различной степени талантливости на темы: «Я говорю: трубы! А они, глядь, обнимаются и целуются!», «Цыганское веселье омрачается неисполнимым пассажем тромбонов!», «И если кто-то сыграл фальшиво, главное — успеть с укором посмотреть на соседа». Парочка непутевых рабочих (Светлана Головкина и Айдар Ишмухаметов) вместо ремонта предпочитает целоваться, обедать или наигрывать на музыкальных инструментах. Нервный маэстро (пластически острый и выразительный Андрей Гудыма) в кокетливом шарфике цикламенового цвета пытается организовать акт творчества в непростых условиях, и он — единственный, кто хоть что-то пытается сделать. Оркестранты любят себя в искусстве, боятся дирижера и срывают зло на непутевых рабочих. Действие на всех парах несется к массовому рукоприкладству, но хлипкое здание театра или министерства (а может, все-таки прачечной?) рушится, погребая всех под разноцветными кирпичами, оставляя в зрителях чувство злорадного удовлетворения.