«Место во Вселенной» (программа одноактных балетов). Московский академический музыкальный театр им. К. С. Станиславского и Вл. И. Немировича-Данченко.

В. Горлинский. «Перигелий».
Дирижер Федор Безносиков, хореограф Вячеслав Самодуров, художник Мария Трегубова

«Знаем благую весть» на музыку В. Гаврилина.
Дирижер Тимофей Гольберг, хореограф Максим Севагин, художник Мария Трегубова

Н. Сахарова, Э. Оюнболд. «Перигелий». Фото А. Филькина

Первая балетная премьера сезона в МАМТе объединила под одним названием «Место во Вселенной» два одноактных спектакля — «Перигелий» Вячеслава Самодурова, экс-худрука Урал Балета, который сейчас работает как независимый хореограф, и «Знаем благую весть» Максима Севагина, с 2022 года возглавляющего Балет МАМТ. Самодуров в мае отметил пятидесятилетний юбилей, имеет солидный список отмеченных «Золотой маской» постановок и работает не покладая рук — только в 2024 году он выпустил «598 тактов» в Театре балета имени Леонида Якобсона на музыку К. Ф. Э. Баха и мировую премьеру «Бури» Юрия Красавина в Большом театре. Севагину всего двадцать семь лет, но и в его багаже хореографа немало удачных работ, среди которых «Безупречная ошибка» на музыку Десятникова, «Ромео и Джульетта» Прокофьева, «В темных образах» на музыку концерта для двух виолончелей Вивальди, «Снежная королева» на музыку симфоний Чайковского и «Танцы на свадьбе» на музыку Гранадоса, поставленные для студентов АРБ имени

И. Михалев, Н. Сомова. «Знаем благую весть». Фото А. Филькина

А. Я. Вагановой. Премьера «Места во Вселенной», где языческий балет Самодурова стал своеобразной преамбулой к спектаклю Севагина, нередко ищущего истину в альтернативных христианских текстах, внезапно обнаружила внутреннее родство между двумя выпускниками Академии Русского балета.

Творчество Самодурова всегда обращено в будущее, поэтому он регулярно сотрудничает с современными композиторами, и с возрастом его увлечение футурологией только усиливается. Максим Севагин, наоборот, уже третий спектакль подряд анализирует разные эпизоды из истории танца и балета и использует уже написанную музыку, открывая в ней новые источники для вдохновения.

Получасовой «Перигелий» начинается с того, как в кромешной тьме из волн полиэтиленового моря выходит постапокалиптическая Венера в исполнении высокой и очень тонкой солистки театра Полины Заярной. В проектах других хореографов танцовщица всегда олицетворяет узнаваемый образ бестелесной фотомодели будущего. Здесь этой богине любви и красоты, рожденной не на блаженном Кипре, а где-то на окраине орбиты забытой Солнцем планеты, предстоит заниматься космогонией вместе с другими представителями нового Олимпа. Как и в вагнеровской тетралогии «Кольцо нибелунга», олимпийская элита в исполнении солистов и премьеров театра Энхмунд Оюнболд, Анастасии Лименько, Марчелло Пелиццони, Иннокентия Юлдашева и Даниила Филенко большую часть времени ссорится и мирится в сложносочиненных танцах на авансцене, пока аморфная человеческая масса — кордебалет — корчится в бесформенной фреске на заднем плане. Отступать ни людям, ни богам некуда — их мир ограничен пенистым нефтяным морем, противный шум волн которого Горлинский включил в свою партитуру. Этот звук напоминает шуршание сотен развевающихся на ветру черных пакетов для мусора. В музыке Горлинского можно расслышать и ритмичные отголоски «Весны священной» Стравинского — ассоциация возникает, когда боги устанавливают первобытные обряды и ритуалы для людей и следят за их выполнением. Различимы сладчайшие переливы музыки импрессионистов для фрагментов балета, посвященных зачатию так называемых героев — персонажей мифологии, которые рождаются от союзов богов со смертными людьми. В финале, когда Вселенная расщедривается и бросает «детям подземелья» маленькие комочки Солнца в виде красных теннисных шариков, напоминающих гигантскую красную икру, Горлинский создает собственное «Болеро», фиксируя в музыке ликование землян будущего, которые обрели порядок.

А. Смирнова, А. Мкртчян. «Перигелий». Фото А. Филькина

Создавая каскады оригинальных танцевальных комбинаций для людей и богов нового балета, Самодуров рассчитывает на силы и способности супергероев, которых в МАМТе, еще не привыкшем к его эстетике, числится не много. Однако к третьему спектаклю уже можно было выделить тройку-четверку солистов, на кого хореография Самодурова идеально «села». Это прежде всего романтичная Анастасия Лименько, проявившая себя в «Перигелии» с неожиданной стороны, продемонстрировав прежде всего выносливость. Большой удачей стало исполнение партитуры Горлинского первоклассным оркестром МАМТа во главе с молодым, но уже очень хорошо зарекомендовавшим себя в современной музыке маэстро Федором Безносиковым, надеждой отечественной дирижерской школы.

«Знаем благую весть». Сцена из спектакля. Фото К. Житковой

И продолжая тему успешных дирижеров, которая в МАМТе в последнее время очень интенсивно развивается, в связи с премьерой балета «Знаем благую весть» первым упомянем талантливого Тимофея Гольберга, приглашенного в театр вместе с ведомым им Хором Минина для исполнения фрагментов из хоровой симфонии-действа «Перезвоны» Гаврилина. Севагин выбрал для своего спектакля семь эпизодов из двадцати, присутствующих в оригинальной партитуре Гаврилина 1984 года. Уже в антракте на сцене появляется занавес Марии Трегубовой с нарисованным на нем огромным солнцем, символизирующим воскресный день. Во второй части («Посиделки») семь дев в красных сарафанах (среди них выделяются звезды труппы Эрика Микиртичева, Елена Соломянко и Полина Заярная) плетут прихотливый хоровод, вспоминая лучшие народные танцы славян в исполнении легендарного ансамбля «Березка». Удачный опыт обращения к народно-сценическому танцу Севагин получил, когда ставил «Танцы на свадьбе» в АРБ, но там речь шла об испанской специфике. В следующей картине («Страшенная баба») танцы становятся частью сценографии. На занавесе возникает хитрющий кот, дьявольски подмигивающий сомневающейся в вере женщине, угрожая ей понятного рода насилием. Севагин придумывает в этой сцене для Елены Соломянко и Евгения Жукова грандиозный дуэт с элементами танца-гротеска. Апофеоз лирической темы наступает, когда «бабы» и «мужики» разбиваются на пары в части «Скажи, скажи, голубчик». Трегубова «развешивает» на импровизированном небе барочные облака, неуместные днем эпические звезды и прочую символику любовных отношений. Севагин вспоминает здесь хореографию знаменитых лирических дуэтов из советских балетов от Лавровского до Боярчикова и заканчивает сложными связками и поддержками, которые он придумал сам специально для этой премьеры. Главный эпизод — «Весело на душе», в нем настрадавшиеся от любви и разлуки люди пускаются в дружный пляс, отдавая дать некоему создателю, который в интерпретации Севагина имеет черты христианского бога. Но в финале снова проступают тоска и грусть. Шукшинские персонажи (а именно творчеством Шукшина вдохновлялся Гаврилин, когда сочинял «Перезвоны») должны вернуться на посевную, поближе к земле. На занавесе появляются изображения разных артефактов из первых эпизодов этого спектакля в миниатюре, а люди, у которых подкашиваются ноги, замертво падают навзничь.

Е. Соломянко, Е. Жуков. «Знаем благую весть». Фото К. Житковой

Сезон 2024/25 уже находится в самом разгаре — Борис Эйфман выпустил премьеру «Преступления и наказания», в Чебоксарах Данил Салимбаев создал интересный авторский балет по мотивам «Пиковой дамы» Пушкина, отгремела яркая премьера «Теслы» Эльмира Низамова в Казани. И новый проект МАМТа выглядит на этом фоне более чем победительно.

Ноябрь 2024 г.

«Знаем благую весть». Сцена из спектакля. Фото А. Филькина