ТАК ДУШИ СМОТРЯТ С ВЫСОТЫ

«Скучная история». А. П. Чехов.
Театр им. Вл. Маяковского (Москва).
Режиссер Денис Хуснияров, художник Семен Пастух.

Два московских театра почти одновременно выпустили спектакли о близкой смерти — по «Смерти Ивана Ильича» (Валерий Фокин, Театр Наций) и «Скучной истории» (Денис Хуснияров, Театр имени Маяковского), которые и в истории литературы оказались рядом. Точно что-то разлито в воздухе, который «пахнет смертью», если появляется такой синхронный выбор. Но у Дениса Хусниярова (он еще и автор инсценировки) смерть (точнее, сон о ней) становится переломным, но отнюдь не последним событием.

Е. Симонова (Варвара Андреевна), М. Филиппов (Николай Степанович).
Фото — архив театра.

Нет смерти и в повести Чехова, разве что подзаголовок «Из записок старого человека» может выглядеть доказательством, что профессор Николай Степанович все-таки умер и его дневник уже найден. Или оборванный финал — «Прощай, мое сокровище».

Спектакль начинается с заставки — пошлые похороны, фальшивые слезы, вычурные фасоны траурных туалетов (костюмы Стефании Граурогкайте)… просьба отключить телефоны, чтобы не ранить чувств, — как раз кстати. Но за занавесом — серая пустота с несколькими порталами, создающими перспективу бесконечности (сценография Семена Пастуха). Эта пустота впускает в себя только кресло профессора, но все остальное (и всех остальных) точно выталкивает, будь то стол с самоваром дома, каталка с трупом в анатомическом театре или… когда-то любимая жена Варвара Андреевна. На этой нейтральной полосе, где жизнь еще предъявляет свои права, а смерть уже заявила свои, как будто невозможно оставить ничего лишнего.

Решение родилось из слова «бессонница» — зыбкое, изматывающее состояние, на которое ты вроде бы не имеешь права и которое пережидаешь, чтобы вернуться к бодрствованию, позволенному только днем. Сама повесть точно фиксирует это вечно расщепленное сознание, когда человек часто действует и высказывается импульсивно и параллельно анализирует себя, выносит приговор за приговором себе и окружающим, устает от этой прокурорской роли, но не находит в себе силы быть адвокатом. Режиссер точно ставит знак равенства между всеми этими состояниями. Импульс — и анализ, память о прошлом — и полностью противоречащий ему сегодняшний день. Сон, бессонница, галлюцинации, явь… жизнь — и смерть. Все может дать подсказку, где прячется истина, все может обмануть, все зыбко мерцает, все чревато прозрением, все состояния одинаково ценны, даже если мы и привыкли ориентироваться только на явь и сегодняшний день.

Сцена из спектакля.
Фото — архив театра.

В первом действии режиссер пускается почти на рискованный шаг — оставить пустую сцену и практически полностью отдать ее на откуп монологу одного актера. Михаил Филиппов и Евгения Симонова последний раз играли вместе в беспощадном и во многом пророческом спектакле «Семейный альбом» Миндаугаса Карбаускиса (третья исполнительница — Галина Беляева). В 2023 году Михаил Филиппов перешел в Малый театр, а Евгения Симонова не сыграла ни одной премьеры. Их возвращение и партнерство — само по себе событие. Тихий, неспешный, ироничный и горький Николай Степанович, судящий собственную жизнь, явно близок актеру. Он ведь тоже своего рода артист — пусть не на сцене перед зрителями, а на научной кафедре перед студентами, но знавший вкус и вдохновения, и власти над аудиторией, а теперь теряющий и то, и другое.

Но в этот дистиллированный мир анализа собственной жизни, где всему живому как будто уже отказано в правах, постоянно вторгается жена Варвара Андреевна — нелепая, пугливая, скучная, надоевшая, назойливая, точно мотылек, упрямо летящий на свет. Ей самой неловко до обморока, она не знает, куда деть руки (и оказавшуюся в руке метелочку для пыли), как настроить голос, смотреть в глаза. Но неведомая сила заставляет ее бороться за жизнь в своем доме, в муже, в судьбах детей. Она точно путается в ногах у смерти, не умея победить ее. Тонкой выделки, бисерная актерская работа.

Раскрепощается Варвара Андреевна только с немой Агашей (Наталья Палагушкина играет и почти придуманную роль слабоумной служанки, и приемную дочь Катю — и та, и другая становятся для старых супругов суррогатом душевной близости, которую они утратили между собой).

Сцена из спектакля.
Фото — архив театра.

Второй акт — своеобразная «пляска смерти», видение во сне, ставшем частью бессонницы. Николай Степанович точно присутствует на собственных похоронах, еще больше убеждается в карикатурности окружавших его людей. Но с удивлением заново открывает для себя жену, сменившую халат на изящное траурное платье, нашедшую его дневник и точно так же заново открывающую для себя мужа. Понимающую, чем он жил последние месяцы, почему страдал, что ненавидел, в чем оказался прав. Он видит в ней именно свою вторую половину, которая даже повторяет его интонации и слова, точно прозревает и берет на себя задачу продолжить жизнь мужа. Продолжить мужа.

Профессор то ли пробуждается ото сна, то ли смотрит на свою жену из другого измерения — не все ли равно. В пространстве этого спектакля, повторюсь, жизнь и смерть, память и сиюминутность, видение или явь имеют равные права. А значит, и жизнь имеет смысл, если хотя бы однажды ты точно знал, что нашел его.