Под занавес сезона в санкт-петербургском театре БДТ им. Товстоногова модный московский режиссер Антон Федоров поставил культовую пьесу 1970-х «Утиная охота» Александра Вампилова. Откуда сегодня берутся «лишние люди» и как им жить по версии Федорова, выяснила театральный критик Наталья Сиверина/

Пьеса «Утиная охота» была написана Александром Вампиловым в 1967 году, опубликована в 1970 году в альманахе «Ангара», что, по воспоминаниям современников, считалось чудом: главный цензор был в отпуске. Сценическая история пьесы началась в 1976 году, с постановки в молдавском театре «Лучаферул». В 1979 году в МХАТ «Утиную охоту» поставил Олег Ефремов, он же играл главного героя Зилова, а во втором составе был Андрей Мягков. В этом же году режиссер Виталий Мельников снял по пьесе фильм «Отпуск в сентябре», который лег на полку почти на десять лет — его премьера состоялась лишь в 1987 году, спустя шесть лет после смерти актера Олега Даля, сыгравшего главного героя.

Для многих образ Зилова, созданный Далем, остается эталонным. Несмотря на узнаваемый антураж безликого среднестатистического советского города с типовыми пятиэтажками, в атмосфере фильма Мельникова, и особенно в образах Зилова и Официанта (Геннадий Богачев), проявляется что-то инфернальное, что выводит действие за рамки истории бесперспективности и кризиса личности в эпоху застоя, потерянного поколения и его любви к охоте, символизирующей свободу.

Именно экзистенциальность сюжета «Утиной охоты», который у Вампилова развивается в воспоминаниях, а возможно, и в воображении Зилова, ставит во главу угла режиссер Антон Федоров, по традиции выступающий также и как художник-постановщик. Московский театральный режиссер, лауреат нескольких премий «Золотая маска», Федоров известен как реформатор, разрушитель шаблонов. Его постановки — ответ на запрос современного театра в обновлении выразительных средств, в оригинальных интерпретациях классики.

Почти все герои спектаклей Федорова — гротескные карикатурные персонажи, которые часто разговаривают на выдуманном языке из обрывков фраз, бормотаний и разных звуков. Так создается особое энергетическое, визуальное, звуковое и лингвистическое путешествие в мир театра. В такой стилистике созданы «Дон Кихот» в Театре Наций и «Шинель» в «Пространстве внутри».

В «Утиной охоте» Федоров выстроил на сцене БДТ сетчатую лифтовую шахту. Хотя она уходит под колосники сцены, этот лифт идет исключительно вниз. Здесь, у его подножья, в скученности ожидают выхода персонажи спектакля, который, что принципиально, поставлен «по пьесе» Вампилова, то есть не вполне следует первоисточнику.

Федоров добавил к списку действующих лиц, которых у Вампилова девять, еще 21 одного персонажа. 20 из них называются в программке соседями, и представляют группу сурового вида пожилых людей, одетых в черное и серое. Это своеобразный хор, отсылающий к традиции античной трагедии, постоянно находящийся рядом с персонажами, иногда комментирующий их действия, иногда участвующий в сюжете. Среди них есть и дама, которую можно назвать воплощением образа Вестника, непременного персонажа трагедии. Дама приносит плохие новости Зилову, в частности, телеграмму о смерти отца. Есть еще немой персонаж, Очевидец, призванный запечатлеть произошедшее.

То обстоятельство, что все персонажи к началу действия уже переехали «по ту сторон добра и зла», причем вполне буквально, на лифте, и находятся где-то вблизи Преисподней, режиссер обозначает сценой похорон главного героя, Зилова (Григорий Чабан). Участники процессии фиглярствуют на его глазах, а он, еще живой, и даже с человеческими реакциями, немного скучающий и слегка утомленный жизнью, все же пытается сопротивляться, вырваться, умчаться на велосипеде. Он даже умудряется запихнуть велосипед в лифт, но подняться вверх невозможно, так же, как и уехать. Где-то в глубине сцены постоянно звучат объявления об отправлении разных поездов, но никто никуда не едет.

Зилов остается внизу, но его друзья, сослуживцы и возлюбленные предсказуемо увлекают его еще глубже, испортят окончательно. Нельзя сказать, что режиссер придал персонажам пьесы Вампилова несвойственные им черты, он, скорее, повернул их к зрителю худшей стороной натуры, заставил обнажить скрытые чувства, озвучить внутренний монолог. Официант, которого Алексей Винников играет настоящим дьяволом, явное и громогласное воплощение зла. Жена Зилова Галина (Юлия Марченко) — тихая, хитренькая, «себе на уме» собственница. Вера (Карина Разумовская), знакомая Зилова, отличающаяся легкомысленным поведением, но пытающаяся начать новую жизнь с Кузаковым (Рустам Насыров), выглядит человеком, который давно распрощался с подобными иллюзиями. Все время слегка пьяненькая, с направленным в себя взглядом, она как будто уже узрела ужас, с которым только предстоит столкнуться Зилову, когда он все-таки попадет на утиную охоту.

Наконец, Ирина (актриса Александра Юдина), молодая девушка, которой Зилов морочит голову, — самый неожиданный и гротескный персонаж спектакля. Зилов пророчествует, что Ирина «будет дрянью, у нее все еще впереди», но здесь она уже дрянь. То сюсюкающая и пищащая, то внезапно переходящая на металлический тон, она подводит Зилова к черте. В знаменитой сцене запертый в квартире Зилов просит открыть дверь, полагая, что за дверью жена, говорит ей о любви, но обнаруживает, что там Ирина. В спектакле он прячется в шкафу, вовсе не запертый, просто страшащийся выйти наружу, где его ждут, чтобы насильно снарядить на пресловутую охоту.

Страшный, обряженный в маскировочный костюм Официант ждет, пока Зилова одевают, чтобы стать его проводником. В отличие от оригинального сюжета пьесы, никто не собирается спасать героя от самоубийства, пусть и символического. У Федорова его толкают в пропасть, где Зилов оказывается наедине с экзистенциальным ужасом одиночества, беззащитный под ярким лучом огромного софита, похожего на неусыпное око. Образ этой бездны визуализирован с помощью отделившего героя от остальных рисованного задника, изображающего мертвый осенний лес.

В разговорах персонажей упоминается другая пьеса Александра Вампилова «Прошлым летом в Чулимске», где есть эпизод, когда герой провоцирует своего антагониста выстрелить в себя, но случается осечка. Таким образом на сцене появляется символическое оружие, которое должно выстрелить. В отчаянии Зилов стреляет — в муляж утки.