У. Шекспир. «Трагедия короля Ричарда Третьего». Перевод Г. Бена. Березниковский драматический театр.
Режиссер Петр Незлученко, художник Евгений Лемешонок

Кровавый Ричард! Бедная страна!
Ужасные настанут времена —
Таких еще не видел наш народ.
Так головы моей протектор ждет?
Ведите же меня! Смеетесь вы?
Вы тоже скоро будете мертвы.

Березниковский спектакль уральского режиссера Петра Незлученко «Трагедия короля Ричарда Третьего» — это концептуально выверенная симуляция политической игры, со всеми вытекающими. Зритель становится невольным наблюдателем закулисья, адресатом речей узурпатора, соучастником политического перформанса и, конечно, жертвой тирана (наряду со всеми действующими лицами).

Пространство, созданное сценографом Евгением Лемешонком, эту игру поддерживает: с обоих концов каждого ряда в зрительном зале он ставит электрические светильники, имитирующие факелы с дрожащим неравномерным светом. Зритель, таким образом, вовлечен в спектакль — он буквально его часть. Действие разворачивается в зрительном зале, в центральном и боковых проходах и на просцениуме. Мигающий теплый свет создает интригующую атмосферу сговора, шантажа, сделки — политической игры.

Сцена из спектакля. Фото из архива театра

Шекспировское определение жанра пьесы — «хроника» — Лемешонок тоже удачно сценографически обыгрывает — вместо тканевого занавеса художник ставит деревянную черную стену, неаккуратно выкрашенную белой краской (такая подмена понятий: черный — это белый). На нее будут транслироваться поясняющие действие стилизованные титры (чаще всего — имена убитых Ричардом), написанные антиквой, или видеоизображения, снятые в реальном времени, — тоже стилизованные. Своеобразными хронистами становятся двое маляров в белых комбинезонах — они будут наносить силуэты убиенных на стену, и к концу спектакля все занавесное «полотно» станет иллюстрацией хроники ричардовских убийств. Когда новоиспеченный король избавится от всех несогласных, маляры, за неимением жертв, станут рисовать на стене разнообразные фигуры и надписи (эта часть — импровизированная, и каждый раз рисунок получается немного другим), и под конец занавес превратится в практически комиксовое поп-артовское изображение — насилие в нашем мире стало частью массовой культуры, предметом для забавной иронии.

Сцена из спектакля. Фото из архива театра

Перед стеной — строительные подмости, банки с черной краской, кисти и валики. Первые ряды в зрительном зале демонтированы, на этом месте построен небольшой подиум, на нем — ряд театральных кресел, развернутых на зрителя. Именно на них (по большей части) будет разыгрываться это шоу.

Антураж зала напоминает католическую церковь с воздвигаемым в режиме реального времени большим иконостасом. Происходит подмена понятий, отмена бога: иконостас разрисовывается страдальцами, погибшими из-за раздутых амбиций одного жалкого диктатора, но никак не за правое дело.

Особенно важно для спектакля Незлученко музыкальное сопровождение, которое наряду со сценографией позволяет погрузиться во вторую реальность — нашей родной шекспировской Англии. Саунд к спектаклю написала новосибирская электронная группа presidiomodelo (одним из ее участников, к слову, является Евгений Лемешонок). Саундтрек «Ричарда Третьего» — тревожное жужжание мух, слетевшихся на трупный запах, рефреном напоминающее о нескончаемых убийствах. Плавно перетекающие друг в друга протяжные эмбиент-композиции походят то на звуки природы, то на женский церковный хор, то на звонкую тишину, обнажающую гул рассеянного эха. Музыкальная ткань спектакля — неспокойные, удручающие, надоедающие, нагнетающие, но стройные и красивые объемные звуки.

А. Колупанов (Герцог Кларенс). Фото из архива театра

Для спектакля выбран перевод Георгия Бена 1960-х годов, опубликованный в 1997-м, — наиболее близкий к сегодняшнему дню. Резкие остроумные афоризмы, грубый тон, быстрый ритм, краткость и меткость фраз — слог Бена отвечает «деловому» стилю происходящего в спектакле так, что рифма не режет слух, наоборот, воспринимается частью высокопарной игры.

Режиссер выводит жанр спектакля в название — «Трагедия короля Ричарда Третьего». Ричард у Незлученко — тот самый давно забытый трагический (анти)герой, который встает против всех и вопреки всему побеждает (а потом закономерно — проигрывает). Трагедия Глостера — в его бескомпромиссной жажде власти, попытке самоутвердиться, стать сильным мира сего.

Д. Поддубный (Ричард). Фото из архива театра

О причинах жестокости этого героя будет сказано в самом начале — в прологе. Когда актеры по очереди прочитают компиляцию из отрывков шекспировских хроник «Генрих VI» (третья часть, перевод Е. Бируковой) и «Ричард III» (перевод Г. Бена), складывающихся в хронику жизни Ричарда: с рождения до решения узурпировать трон. С одной стороны, объяснение жестокости Ричарда незаурядное — он таким родился: «Бесформенным, уродливым комком… и нет ему другого счастья в мире, как властвовать царить и возвышаться». Однако по режиссерской мысли пролог этот значит многое: та самая перипетия, перевернувшая мир и сознание трагического героя (читай: безвозвратно поменявшая его), уже случилась, в предыдущей хронике. Именно в «Генрихе VI» Глостер скажет, что свою тропу к трону он «расчистит кровавым топором». И весь спектакль Петра Незлученко — методичное и провокативное «расчищение» той самой тропы тем самым «кровавым топором».

Сцена из спектакля. Фото из архива театра

В прологе будет заявлена и коллизия спектакля — бесконечная смена масок. Так, актер Дмитрий Поддубный, читая текст, «надевает» на себя маску Ричарда: по мере произносения им слов он горбится, поджимает левую руку, скрючивая кисть, перематывая ее эластичным бинтом так, что она становится похожа на культю, перекашивается, хмурит брови, как бы подстраиваясь внешне под сказанное — постфактум. Концепцию «игры», где нет незаменимых, правила которой меняются в процессе, режиссер утрирует распределением ролей: почти у каждого актера их несколько (от двух до четырех). Круг основных участников политической сделки будет представлен всего пятью красавцами артистами (Василий Гусев, Алексей Колупанов, Денис Ярыгин, Дмитрий Плохов, Александр Зубенин). Не столь важна конкретная роль конкретного исполнителя — на первый план выходит процесс приспособленчества. Таким образом Незлученко делает из простого человеческого двурушничества режиссерский прием: действие движется за счет постоянной смены актером ролей, подстраивания своего поведения под конкретную ситуацию. Пятерка конформистов составляет многоголосый хор алчных и раболепных, жестоких и циничных, ушлых и трусливых, но солирует, конечно, Ричард, отвратительные качества которого обострены до предела. Если остальные вспыльчивы, то Ричард Поддубного истерически несдержан, если остальные резки, то Ричард Поддубного откровенно груб, если остальные вульгарны, то Ричард Поддубного нескрываемо развратен и т. д. Березниковский спектакль — отнюдь не сложное исследование феномена абстрактного зла, а констатация обыденности этого зла, повсеместности, данности. Во главе государства путем манипуляций и преступлений стал убийца — и все тут.

Сцена из спектакля. Фото из архива театра

Поэтому участники этой политической игры — наши современники. Шестеро мужчин в черных костюмах с айфонами и амбициями.

В Зубенине легко уживаются ушлый боязливый Хестингс, пронырливый Дорсет и беспощадный Тиррел. В Колупанове сосуществуют простодушный Кларенс, перебежчик Стенли и неудобный новой власти Грей. В Плохове совмещаются мстительный непокорный Риверс, услужливый Кейтсби, заботливый Епископ и т. д. Березниковские актеры подробно, психологически являют нескольких персонажей, тонкими, едва заметными штрихами меняя облик до неузнаваемости, доводя идею двуличия до абсурда.

Сцена из спектакля. Фото из архива театра

Все события спектакля происходят будто одним днем — от точки «никто» до точки «всемогущ». Петр Незлученко разворачивает на сцене что-то типа политического сериала, разделяя действие на отдельные преступления. Названия этих «серий» — «Anna», «Clarence», «Edward», «Prince of Wales 13 y. o., Duke of York 10 y. o.», «Hastings», «Buckingham» и, в итоге, «Richard» — транслируются на стену, предвосхищая следующее убийство.

Приближенные Ричарда — участники госпереворота — будут сидеть на красных театральных креслах лицом к зрителю и обсуждать порядок действий по узурпации Ричардом власти, пока каждый из них не окажется трафаретом для белой стены за их спинами. К счастью, у каждого в запасе не одна роль — и только что убиенный вновь восходит на подмостки, будучи до некоторых пор живым. И так по кругу. Убитые Ричардом — не мученики, а часть репрессивной машины, которая пожирает сама себя, пока цепочка убийств не замкнется уничтожением тирана.

Сцена из спектакля. Фото из архива театра

Под «сериальный» нарратив Незлученко видоизменяет некоторые детали сюжета, добавляя повествованию градуса. Король Эдвард IV (Евгений Люблицкий), например, до убийства Кларенса сидит у подмостей в комбинезоне маляра, подслушивая планы Ричарда, и умирает, зная правду.

Убийцы Кларенса (они же маляры — Алексей Наволоков и Дмитрий Сидоров), путем очередной смены масок, оказываются его детьми.

Принца Уэльского и Герцога Йорка, детей 13 и 10 лет соответственно, играют возрастные актеры Анатолий Бутор и Вячеслав Беляков-Нестеров. На шее у них висят связанные шнурками кеды — беззащитность, доведенная до предела, очередной смысловой перевертыш, отсылка к пьесе, в которой дети, умные не по годам, обыгрывают Ричарда в шуточном споре.

Или фигура Лорда Мэра (Олег Романовский), спрятанная ото всех в каком-то ряду партера до момента его «входа» в политическую игру. Он человек из народа, и его цель — помочь Ричарду получить поддержку от граждан. Это одна из самых страшных сцен спектакля: Лорд Мэр, Бэкингем (Денис Ярыгин), Ричард и трое граждан (Зубенин, Плохов и Гусев) с завязанными глазами стоят на коленях, сложив руки для молитвы, слушают указания поддержать кандидата. Когда народным «голосованием» Ричарда изберут королем, он сам встанет на подмости и окунет здоровую руку в черную краску, символизирующую кровь им убитых, — такая предвыборная кампания, такая политическая гонка.

Получив трон, Ричард предлагает послушать «песню из дружественной нам страны» — включается «Wind of Change» группы Scorpions. Песня эта, как известно, была написана в 1980-х как реакция на демократические перемены в СССР — горькая ирония режиссера считывается с первых аккордов.

Почти все женские роли в спектакле сыграны мужчинами — это и подмигивание шекспировскому театру, и очередное режиссерское высказывание: в мире Ричарда нет места женщине как субъекту для романтических или сексуальных взаимодействий — расчетливый мир Ричарда объективизирует женщину как инструмент для достижения власти. Единственная самодостаточная героиня в спектакле — Маргарита Анжуйская. С ее появлением происходит слом сериальногонарратива — она врывается в действие спектакля перформативным фем-актором. Свет в зале включается, все пространство под песню «Calm like a bomb» заполоняют десять женщин в брючных костюмах с зашитыми ртами, с телефонами и гранатами в руках, во главе с Маргаритой (Серафима Баранова-Кивилева), у которой для ясности на спине пиджака белой краской написано «Margaret». Девушки снимают происходящее на телефоны, изображение испуганных мужчин транслируется на задник. Банда Маргариты рисует на стене символ феминистского движения — сжатый кулак, заключенный в зеркало Венеры, но с торчащим средним пальцем. Незлученко разворачивает в спектакле «несанкционированную акцию» против диктатуры, патриархата и культа силы. Акция Маргариты предвосхищает события, которые неизбежно произойдут после, — в этом смысле у нее нет задачи поменять ход истории (собственно, задача арт-акций — привлечь внимание социума к проблеме, но не решить ее). Маргарита выступает актором мести и злобы — и в этом она уподоблена Ричарду.

К Ричарду Незлученко не испытываешь жалости и сочувствия — как ни к кому в спектакле. Он сделан так, что любой его персонаж вызывает отвращение — будь это узурпатор, его сообщники или радикальная феминистка.

Знаменитая сцена соблазнения Анны у Незлученко решена надменно-комически: шайка Ричарда раскуривает косяк, вызывая дух Анны, словами которой разговаривает Денис Ярыгин. Сцена эта — не про отрицательную привлекательность подонка, а про отсутствие у Анны субъектности — ее как бы и не спрашивают. Строго говоря — ее как бы и не существует, она лишь плод коллективной галлюцинации.

Гордую Герцогиню Йоркскую и манерную Королеву Елизавету играют Дмитрий Плохов и Василий Гусев — их к концу спектакля пустят голых, изуродованных, с нарисованными поверх губ перевернутыми улыбками по центральному проему, увековечив триумфальную победу Ричарда над богом, временем, собственным народом. В этот момент второй раз явится Маргарита с «сестрами», на этот раз — убедиться в правоте своих предсказаний и накрыть униженных «женщин» своими черными пиджаками.

В пьесе Шекспира Ричард умирает в бою — от рук Ричмонда. Петр Незлученко выворачивает эту сцену наизнанку. Ричмонд до спектакля не доедет, и боя никакого не случится — Ричарда убьет собственная мать выстрелом из пистолета в самое сердце. После этого бывшая банда Ричарда, к этому моменту уже вся перебитая, иронизируя над жалким трупом, прочитает по строчке из хроники Шекспира («Коня, коня — престол мой за коня!..») о «бравом» сражении своего короля — безжалостно фальсифицируя факты, как им это свойственно.

Финальный миротворческий монолог Ричмонда читает актер Дмитрий Поддубный. Сняв наконец с себя маску тирана, он достанет из кармана лист с текстом и продекламирует: «Уильям Шекспир. Трагедия Короля Ричарда Третьего. 1591 год. Финальный монолог Ричмонда. Перевод Георгия Бена. 1997 год». Монолог этот станет сильным и честным высказыванием — мольбой о мире и свободе.

В эпилоге на сцену выйдет хор старших классов детской музыкальной школы № 1 им. П. И. Чайковского и споет «Мы хотим танцевать» группы Кино (И мы будем делать все, что мы захотим, пока вы не угробили весь этот Мир). А маляры тем временем закрасят летописную стену ричардовских преступлений белой краской, освободив холст следующему безумцу.

Совершенно очевидно, что для каждого участника «Трагедии короля Ричарда Третьего» — это спектакль-манифест. Это возможность высказаться вопреки коллективной немоте. Незлученко ставит концептуальный спектакль, с простым, но очень нужным сегодня утверждением — справедливость восторжествует, и зло будет наказано.

Пусть минет процветание страны
Всех, кто вернуть захочет дни войны!
Пусть мир царит! Война, навеки сгинь!
Пусть Англия живет в веках — аминь!

Май 2024 г.