Льву Додину — 70.
Одна, и еще не очень длинная, жизнь.
А кажется — несколько.
И параллельно с этими «несколькими» додинскими жизнями шла и проходила твоя собственная.

…Виденный в студенчестве и подробно записанный-зарисованный по мизансценам в театральном дневнике «Разбойник» Чапека в МДТ. Там молодой Додин — игровой и радостный, там качели-качалки, кочергинские ветки, и никакой скорби, а только свет и лирическая грусть. Так помнится.

…Перевернувшие за два вечера душу «Братья и сестры», тонкий мартовский ледок вечерних луж, качающийся фонарь — и расползающиеся в блокноте строчки, — чтобы не забыть, не потерять, не упустить это театральное счастье. И первая газетная рецензия на спектакль в «Советской России» — моя! Трескучая до безобразия, просто кондовая. Почему? «Братьев и сестер» не выпускали. Шесть, что ли, сдач. И сверхзадачей была защита спектакля, нужно было вписать почти антисоветского на тот момент Абрамова в общий литературный ряд… А вообще «Братья и сестры» были и остались сильнейшим театральным впечатлением. Навсегда. Спектакль, сделавший жизнь нашего поколения.

…«Марина, давайте вы с вашими студентами будете дежурить на наших спектаклях как дежурные режиссеры и каждый вечер писать рецензию на прошедший спектакль?» Это говорит Додин. И это то счастливое время, когда мы со студентами делаем рукописный журнал «Представление». «Эрика» четыре копии, и этого достаточно…" О настоящем, печатном журнале нельзя было еще мечтать, обком КПСС тогда никто не отменил. И вот Додин позвал нас, «представленцев», ежедневно дежурить и писать рабочие отзывы, чтобы с утра на доске актеры могли прочесть, как прошел спектакль. Позвал вести ежедневный рабочий театральный дневник, и какое-то время мы его исправно вели (сколько — уже не помню). Я ходила, дежурила, писала наравне со студентами… Ночью, в литчасти…

…«Лев Абрамович, почему вы считаете, что только страданием рождается искусство? А Моцарт? И вообще — для веселья нам даны молодые годы». Это когда-то мы разговаривали…

…И были «Звезды на утреннем небе», первый спектакль Додина, в котором я усомнилась. В журнале «Театр». Усомнилась мягко, с оговорками, во вполне диетическом тексте, еще не предполагая, что разойдусь со спектаклями МДТ на несколько лет, чтобы потом внутренне встретиться, совпасть в 2003 году, когда выйдет изумительный, словно омытый дождем, «Дядя Ваня»… 20 лет мы писали о каждом спектакле Льва Абрамовича Додина, мы оплакивали судьбы его актеров, как часть своих в № 0, проливая критические слезы над собственными надеждами. Нас объявляли врагами, а на самом деле это была просто жизнь. Додин шел по долинам и по взгорьям, его овраги мы не хотели считать горними высями, истово любили его артистов, наших «братьев и сестер», мы считывали лирическую исповедь в «Лире» и лирически соединялись с ним в «Трех сестрах».

Впрочем, что это я так абстрактно — «мы»? Я, лично я прожила с театром Додина жизнь. Не прошла светлый путь от одной сияющей вершины к другой, а проговорила 20  лет с его искусством, как с живым театром своей жизни. Своей, не чужой. Через линию рампы. С днем рождения, Лев Абрамович! Пару-тройку лет назад Вы говорили, что поражены тем, что журнал живет бедно, в подвале, что это какая-то другая жизнь, которой Вы не знаете, и она Вам интересна… Мы все еще тут. Приходите!