Мы открываем в блоге новую рубрику под названием «Ля-ля-ля». Она посвящена музыке, которой занимаются театральные деятели в свободное от основной работы время. И мы будем анализировать театральную составляющую музыкального их творчества. А название рубрики позаимствовано из одной песни группы «Серебряная свадьба», о которой сейчас и расскажем.

В сумасшедшее время, в сумасшедшем городе, где такие странные законодатели, а у людей такие скучные отрешенные лица, лучше не ходить в театр. Там эти лица — наискучнейшие. Сидеть в бархатных креслах не представляется возможным: выходит только ерзать, качаться взад и вперед, трясти ногой и отвечать «извините» на возмущенное «ш-ш-ш» соседей.

И что же делать, когда хочется сумасшествия, но не этого питерского ш-ш-шинельного, тихого, болотного, а такого, которое «ту-ру-руту, ту-ру, тутуруту ту-ру-ту» , которое с боем барабанов, с оркестром… Да, Да! Сбежать на концерт «Серебряной свадьбы». Там расскажут истории «на азбуке спичечных коробков», там «бесконечно ля-ля-ля-ля», там самые честные женские песни («Я хочу жить с тобою в шалашике, делать борщик тебе и точить для тебя карандашики») и самые жизнеутверждающие («Я знаю, жизнь — вечная, и точка. Спасибо тебе, пищевая цепочка»). Там, не останавливаясь ни на минуту, постоянно приплясывая, распевает-разыгрывает свои песенки-спектакли неистовая «Бенька».

Что, побежали? Нет? Ну и правильно. Бежать уже поздно, вы, уважаемые читатели блога «Петербургского театрального журнала», наверняка провели вечер, в который могли бы присоединиться к этому конструктивному сумасшествию, в кресле какого-нибудь большого академического, на премьере кого-нибудь заслуженного и уважаемого…

Провели в то время, как в клубе «Аврора» и в музее современного искусства «Эрарта» прошли два концерта белорусского фрик кабаре-бэнда «Серебряная свадьба». Первый был для взрослых, второй — для детей и взрослых.

Фрик кабаре-бэнд «Серебряная свадьба».
Фото — архив группы.

«Серебряная свадьба» — это музыканты Франсуа Де Бош, Джордж Пунш, Франческа-Мария Василевска, Вильям Габс и Вольфганг Тубарг, но, в первую очередь, это Света Бень (или, как она сама себя называет, «Бенька») — актриса и режиссер театра кукол, поэтесса-клоунесса, кумир всех чудаков и чудачек. «ПТЖ» не раз писал о ней.

В Клубе «Аврора» группа дала свою новую концертную программу «Laterna Magica». Можно сказать, что по звучанию и по стилистике — это смесь французского шансона и с русским городским романсом. Так мы узнаем об «оркестре маленьких жучков», от тихих колыбельных которых глохнут соседи; знакомимся со «старой падлой», что «видом божий одуванчик, а сердцем дикий альбатрос» (она с вызовом манефестирует: «никому никакого наследства! Все спущу я в рулетку к чертям»). Спешим проехаться с приведениями, записавшимися на курсы вождения; влюбляемся в плющевого пса с большой головой и маленьким тельцем, огненными глазами и демоническим обаянием, который «в душе Баскервиль, а ростом не слишком, чтоб уж». Все эти герои, попадая в разные тяжелые ситуации, всегда выходят из них победителями. Белые простынки приведений взмывают вверх, когда блюстители порядка отбирают у них права, а злопамятный Баскервиль «презрительно писает в траву», когда сообщают о смерти хозяйки, покинувшей его с бородатым ухажером. Все эти «дурацкие», но драматичные истории перемежаются такой же «дурацкой» лирикой, но именно эта шутовская исповедь честнее любой высокой поэзии: «Наши руки спят врозь, наши ноги спят врозь, а глаза не спят, глаза глядят в потолок, и этот потолок так одинок».

Света Бень и пес Баскервиль.
Фото — Ольга Кирсанова / svinovik.ru/blog.

Все эти песенки разыграны с помощью кукол, тряпочек, кастрюль, поварешек, пищиков и погремушек персонажем Бенькой, фриком-супергероем, которому все нипочем, сумасшедшей, свободной от всяких рамок, рядом с которой и мы немного сумасшедшее и свободнее. Но что объединяет все эти разнообразные истории: странные и не очень, трогательные, абсурдные, веселые? Там мерещится мне протест против нашего глупого мира — белорусского, русского — с его античеловеческими законами, с настоящим сумасшествием и ужасной несправедливостью везде и всюду. Антитезой ему может быть только такой же дурацкий протест, как в песне про жучков, которым сломали инструменты, но их грозное и громкое «ля-ля-ля» все равно продолжало нервировать соседей. Такой, как в песне «Черная речка», где героиня не готова мириться со смертью «солнца нашего», Пушкина, не готова и все тут, а потому твердит: «Саша, Саша погоди, Саша, Саша не ходи». О смерти поэта можно написать не одну книгу, поставить спектакль, снять фильм, но это клоунское отчаяние: «Черная речка, черный пистолет, на снегу два человечка, хлоп и одного уже нет», которое и о Пушкине, и о ранней смерти художника вообще, а значит, о несправедливости нашего мира, в котором такое происходит — страшнее, пронзительнее. Исполняя эту песню, Бенька просит подняться на сцену родственников Пушкина, если таковые есть в зале, и присоединиться к её посланию. И вот целая группа «родственников» грустно, но упрямо поют «Нет, нет, нет, нет» — нашему неправильному, бессмысленному мирку противопоставляя клоунское, шутовское упрямство.