У каждого свой скелет в шкафу. Эту английскую поговорку художник Елена Дмитракова берет за основу своей сценографии к новому спектаклю Малого драматического театра «Привидения», который на Камерной сцене поставил режиссер Олег Дмитриев.

Маленькая сцена по периметру обнесена дверями. Они становятся то дверями в дом семьи Алвингов, то межкомнатными, а то и вовсе входом в платяной шкаф. Есть еще два зеркала на боковых стенах. Они отражаются друг в друге, создавая причудливый и бесконечный коридор зазеркальной квартиры. На пол брошен уютный шоколадно-коричневый ковер…

Все рождает общее теплое и добротное ощущение хорошего дома, в котором совсем не место привидениям, упомянутым в заглавии пьесы норвежского драматурга Генрика Ибсена. В этом доме больше хочется сидеть в кресле-качалке и потягивать виски со льдом. Но Ибсен не был бы Ибсеном, а Олег Дмитриев — учеником Льва Додина, если бы комфорт здесь воцарился над тайнами человеческой жизни и души.

У красавицы-вдовы фру Алвинг (Анжелика Неволина) давняя страсть к пастору Мандерсу (Владимир Захарьев). Однажды она даже сбежала от мужа к нему, но пастор отказался от ее любви, возвратив женщину на путь истинный, к мужу. Потом капитан Алвинг умер. А в дом фру Алвинг вернулся много лет отсутствовавший сын Освальд (Станислав Никольский).

С этого момента начинается действие пьесы, написанной о вселенском возмездии. О том, что за грехи отцов всегда страдают их дети. Выясняется, что фру Алвинг вовсе не распущенная дамочка, склонная к супружеским изменам. Она бежала к Мандерсу от мужа — развратника и пьяницы, вынужденная оберегать и спасать от него единственного сына. Чтобы никогда Освальд не узнал правды: каким был на самом деле его отец. И Освальд, этот худой светловолосый юноша с ребячливой улыбкой, вернувшийся блудный сын, с бахвальством и нежностью курит отцовскую трубку. В его воспоминаниях капитан Алвинг — герой, любящий побалагурить человек, который когда-то смеха ради заставил его, тогда совсем малыша, затянуться табаком из трубки. Пока Освальд со смехом вспоминает прошлое, лицо фру Алвинг рассекает морщина, как от сильной боли. Она старательно, мягко, но настойчиво пытается пресечь все упоминания имени покойного мужа. Заставить сына замолчать, даже весьма экзальтированным способом — поцелуем в губы. Только бы он не говорил о покойнике…

В дуэте Неволина — Никольский, которые, кажется, и правда за время репетиций стали похожи на мать и сына, помимо искренней и взаимной любви, очень глубокой, до самоотречения, чувствуется и какое-то нездоровье. Освальд признается матери, что болен. Болезнь будет прогрессировать и вгонит его снова в детство. А фру Алвинг гложут призраки прошлого, убивает схожесть Освальда с отцом и тайна, которую она вынуждена хранить в себе многие годы — девушка Регина (Елена Соломонова), служанка в ее доме, на которую обратил внимание Освальд, ему родная сестра по отцу. Она — незаконная дочь покойного Алвинга.

И сразу же становится ясно, от чего у приемного отца Регины столяра Энгстрана (Сергей Козырев) такая странная присказка при обращении к ней: «Дочь мо-я». «Мо-я» — тянет он притяжательное местоимение, зная правду, но всю жизнь настаивая на отцовстве. Этот не очень честный и чистый на руку человек (женившись на беременной матери Регины, он получил от нее хорошие деньги) на самом деле привязался к чужому ребенку, вырастил его. Потому продолжает обивать порог дома Алвингов, теребя в руках грязную и мятую шляпу, настаивая, чтобы Регина ушла с ним.

«Как быть с истинами?» — «А как с идеалами?» — спрашивают друг друга фру Алвинг и пастор Мандерс. Проблема, которую поднимает Ибсен, а следом за ним режиссер Олег Дмитриев, — актуальна и сегодня. В общем-то, она на все времена. Но в эпоху перемен очень полезно определиться: мы придумываем себе свой мир и в нем живем или бросаемся с поднятым забралом в ту реальность, которая нас окружает, которую мы заслужили.

Персонажи пьесы Ибсена бороться отказываются. Отказываются притворяться — слишком устала фру Алвинг. А Освальд не хочет для себя того будущего, которое его ждет. Они примут яд, разделив его между собой. Мы не увидим, как их тела корчатся, как потухнут их глаза. Мы увидим мать и сына, обнявшихся, словно прощаясь перед сном, чтобы утром встретить новый день.

В Малом драматическом появился еще один невеселый спектакль, который в то же время заставляет (именно заставляет, и делает это с успехом) душу работать. Дмитриев, конечно же, прямой наследник художественного руководителя театра Льва Додина. В плане эстетики, мироощущения, выбора материала. Единственное, чего ему порой не хватает в спектаклях, — тонкой, едва заметной иронии, столь свойственной учителю.