Режиссёру Роману Смирнову форма коллажа, кажется, ближе, чем последовательное чтение готового драматургического произведения, — во всяком случае, его главными удачами последних лет стали сложносочиненные театральные композиции. Таковы выпущенные несколько сезонов назад «Квартирник» и «Тень города» в Театре на Литейном, такова и свежая премьера «Селфи». Автором пьесы значится Вадим Майоров, он же художник-постановщик, в работе над ней приняли участие сам режиссёр и актёр Артём Цыпин, один из трёх занятых в спектакле. Понятно, что получившееся — плод совместного придумывания текста в процессе репетиций.

Этот текст можно классифицировать как абсурдистскую пьесу. Трое мужчин: зрелый и два совсем молодых, все в одинаковых трикотажных штанах и футболках с принтом селфи хозяина спереди, бегут марафон, на бегу знакомятся, обсуждают всякую всячину, сходят с дистанции, возвращаются на неё, под конец якобы бег переходит в совместное распитие текилы… В общем, понятно: марафон символизирует жизненный путь, на котором кто только не встречается и что только не случается.

Честно признаться, никогда не понимал не то что содержания драматургии абсурда, Ионеско с Беккетом и их бесчисленных последователей, включая, увы, Сергея Юрьевича Юрского, а — зачем она вообще нужна? Абсурдность человеческого существования со всей возможной полнотой и яркостью выразил, например, Чехов, и даже прославленные классики этого направления дальше Чехова, на мой взгляд, не продвинулись. Однако в «Селфи» содержанием становятся не произносимые слова, а сама материя театральной игры — собственно, она и только она делает любой театр настоящим.

Вадим Майоров свел сценографию к белой выдающейся в зал квадратной площадке. Задник — экран, на котором периодически возникает видеонарезка всяких бегунов и прочих спортсменов, перед экраном — музыканты: клавишник и саксофонист Дмитрий Фёдоров, ударник Роман Зырянов, Александр Пономарёв — гитара. То есть актёрам — честь и место, однако и риск велик: они, как в шекспировском «Глобусе», в пустоте и на свету (за него отвечает Игорь Тупикин), ежели кто лажанется — лажа будет ничем не прикрыта. Но вот проходит один эпизод, другой — и убеждаешься, что с этими актёрами рисковать стоило. Цыпин — выученик школы Льва Додина, обладающий большим сценическим опытом, но и молодые Роман Зайдуллин и Тадас Шимилёв работают высокопрофессионально: их реакции, оценки выразительны, интонационные и пластические краски найдены, отобраны, отточенны, оттого возникает нечастая для нынешнего театра удовлетворенность чистотой рисунка ролей. Гоша у Зайдуллина — юноша с упорядоченной внутренней структурой, которому важна социализация, соблюдающий общественные иерархии, — оттого он трогательно пьянеет не столько от новой для него текилы, сколько от открывшейся ему иррациональности жизни. Тадас Шимилёв представляет своего Георга улыбчивым заводным шалопаем, гармонично соединяющим простодушие и лукавство. Георгий Георгиевич Цыпина — мужик, чей марафон уже перевалил сильно за половину, в душе накопилось довольно обид, чувства недооценённости, понимания, что поиски утраченного времени напрасны — его не вернуть, и всё это прорывается через внешний слой веской мужской уверенности в себе… Притом все три актёра, как бы ни различались их персонажи, наделили их своим изрядным обаянием.

Впрочем, неслиянность актёра и героя, дистанция между ними всё время подчёркивается. Когда мы привыкнем к этим выдуманным людям, выучим их имена и повадки, это даст право исполнителям выходить из роли — напрямую обращаться в зал, подавать знаки звукорежиссёру насчёт настройки микрофона и т. п. Мало того, спектакль, как в театральной системе Брехта, прошит зонгами. Так были устроены «Квартирник» и «Тень города», и «Селфи» — тоже своего рода печворк из драматической игры и пения. Наша троица в ритмически выверенные моменты бросает историю про марафонцев, выходит на авансцену и то с огненным драйвом, то с литургической проникновенностью исполняет песни Романа Смирнова. И здесь возникает тоже редкий эффект — полной присвоенности чужого, притом тотально авторского материала. Наверно, они так слаженно, с таким отменным чувством ансамбля играют в том числе и потому, что они этим ансамблем поют — прямо-таки как гусли-самогуды из русской пословицы. И, конечно, имеет значение то, что режиссер, автор музыки и автор стихов — один человек.

Постепенно, всё больше и больше в этом ансамбле начинает участвовать и публика. И когда в финале на экран проецируется online съемка зрительного зала, (взгляд камеры со сцены) — остроумная метафора изготовления selfie, мы радостно видим себя за спинами актёров, как бы окружаем их, к этой минуте все мы — вместе.