Изумление взрослой публики от спектакля АБДТ им. Г.А. Товстоногова по пьесе Игоря Шприца «Мерси» не имеет границ: спектакль явно адресован подросткам, а не «академическому» зрителю.

Слово «Мерси» — вовсе не образчик «смеси французского с нижегородским», а прозвище с ударением на первом слоге. Так сверстники, тусующиеся не то в ангаре, не то в гараже, прозвали девчонку, мечтающую о собственном белом мерседесе. У девчонки этой (играет ее Карина Разумовская) ничего в жизни нет, кроме матери «из простых», да гаражной разношерстной гоп-компании, возглавляет которую парень постарше прочих (Федор Лавров). Случайно попавший в «обитель разврата» интеллигентный мальчик Матвей (Михаил Касапов) влюбляется в Мерси, как и положено в ранней юности, навсегда. Понять это не хитро: спектакль строится как череда воспоминаний Матвея о событиях минувшего года. Мерси, не страдающая от лишних моральных принципов, тоже в него «втюривается», и дальше события развиваются в худших традициях «подростковой драмы». Ни уступать друг другу, ни идти на компромиссы герои-максималисты даже не собираются. Он изменяет — она мстит, он дарит ей мерседес — она на нем разбивается… Сюжет с пропиской «из смутных 90-х», над которым влюбленные и экзальтированные подростки вполне могут и порыдать, в постановке Валерия Золотаря у взрослых в зале вызывает явное раздражение…

В отсутствие постоянной площадки часто играть этот не самый простой по монтировке спектакль театру не удается (в мае его лишь единожды показали на сцене Мюзик-Холла). Опускающаяся и поднимающаяся металлическая стена (художник Олег Головко) периодически разграничивает авансцену и «гаражную» глубину ничем не прикрытой сценической коробки. Стена изображает то переход метро, то входные двери в гараж или в жилища героев. Завязка сюжета (стычка с милиционером в подземке), домашние выяснения отношений между героями и их родителями (мизансцены эти выглядят пародиями на лучшие образчики ТЮЗа 70-х: «Папа, я люблю тебя!». «Я понял. Иди домой, сынок»), итоговый лирический диалог Матвея с повинным в развитии сюжета стражем порядка происходят перед стеной, прямо «под носом» у зрителей. Но предельно близкое расстояние до драматургического лубка только усугубляет ощущения фальши и стыда за попытку его «очеловечить». Когда же на разобранном, периодически вращающемся автомобиле, занимающем на сцене центральное положение, происходят сходки актеров-переростков, изображающих заблудших, умирающих, отморозков и отчаявшихся тинэйджеров, от ощущения лжи начинает сводить скулы. Анализировать, режиссерская ли это недоработка или неумение актеров передать психологию и манеры подростковой субкультуры, уже не хочется…

Несоответствие избранной темы языку, которым изложена очевидная, вечная проблема отцов и детей, и манере игры гонит в антракте из зала пятую часть партера. Ведь люди, которым близки и понятны сюжеты русского шансона, в АБДТ ходят редко… А подростки, которые, быть может, и одобрили спектакль, не разглядев недостатков пьесы и постановки понятной им лавстори, тем временем «Короля Лира» в ТЮЗе смотрят. И тоже раздражаются оттого, что нич-ч-ч-чего не понимают.