Признаюсь, идти на панк-оперу «Медея. Эпизоды» было страшновато, но любопытство перевесило. Вводные данные угрожали гремучим коктейлем. Режиссёр действа Джулиано Ди Капуа, лауреат «Золотой Маски» за спектакль «Мария де Буэнос-Айрес», прославившийся также скандальной постановкой «Монологи Вагины». Музыка популярных, но совершенно разностилевых питерских групп Uniquetunes и «Последние танки в Париже». Лидер группы П.Т.В.П. Лёха Никонов — поэт, музыкант и великий провокатор, он же — соавтор Еврипида. И бросающий в холодный пот миф о матери-убийце, от которого отталкиваются создатели…

Многоговорящий факт: спектакль выдвинут на соискание НЕзависимой Музыкальной Премии Артемия Троицкого «Степной волк» в номинации «Нечто». Более подходящей формулировки, не окрашенной эмоцией, и не найти.

Что же скрывается за этим «нечто»? Клубный формат — спектакль не рассчитан на театральную площадку с партером и бельэтажем, и более гармонично смотрится в концертном зале. Это, кстати, отчасти определяет и публику — если есть явления «для тех, кому за…», то это — «для тех, кому до…». Почему? Потому что по дороге к зрелости желание сопротивляться и протестовать против устоявшихся традиций сменяется смирением и подстройкой под общие правила. А «Медея» — это протест. Никак не опера, но точно, что «панк». Панк не как музыкальное направление, а как свойственный молодости нонконформизм.

Но молодость — не синоним глупости, и спектакль изначально рассчитан на людей с интеллектом. Нацеленная против заложников массовой культуры и массового сознания, «Медея» этих самых заложников, скорее, оскорбит, нежели заставит задуматься. И потом, чтобы лучше понять постановку, желательно знать сюжет мифа, потому что создатели спектакля по-своему трактуют его, а не пересказывают.

— Медея… Сжигающая город отравительница. Убийца собственных детей… Идеальное пугало для обывателя. Обращаясь к мифу, воплотившему в себе события столь неоднозначные, необходимо освободиться как от морализаторских, гуманистических, так и от патриотических иллюзий. Всё это не для «прекрасных душ», — считает Лёха Никонов.

«Будь проклят этот мир!» — кричит исполнительница главной роли Илона Маркова. Она иммигрантка, ставшая для современного поэта прообразом его Медеи. Когда она проклинает мироустройство, её можно понять. Более того, вдруг становится ясно, за что можно полюбить такую женщину. И ей даже хочется верить, когда она настаивает на том, что её оклеветали, и детей своих она, конечно, не убивала. Всё переворачивается с ног на голову: Медее, якобы, приписали множественные убийства те, кто в сто раз хуже, те, кто сеет хаос, те, кто обелил себя за счёт героини. Из порочной женщины, мимо которой не прошёл ни один смертный грех, она на глазах превращается в жертву, обличительницу.

Мои страхи оказались напрасными. Да, Медея измазана красной краской, из её накладной груди льется кровь с молоком, а из рюкзака-живота — зелёная жижа. Но всё это выглядит лишь необязательными подробностями, которыми режиссёр добавляет динамики внешне размеренному действию. Всего этого могло и не быть. Но внимание той публики, которая в этом «нечто» уловила «что-то», всё равно было бы поймано. Приковано к словам, в которых есть посыл, идея, размышления. С ними можно не соглашаться, но они заставляют не просто созерцать, но и думать.

Отдельно стоит сказать о музыке — она здесь не просто фон, а полноценное действующее лицо, на протяжении всего спектакля задающее атмосферу — от ритуального спокойствия до бунта, кульминационных «взрывов». Мне даже кажется, что всё происходящее смело можно назвать театрализованным концертом. И поклонники вышеозначенных групп могут получить удовольствие от постановки, даже не вникая в то, о чём поет-кричит-говорит героиня.

Итак, за тем, что скрывается под столь безэмоциональным словом «нечто», стоит то, что эмоцию, безусловно, вызывает. Спектакль совершенно неоднозначный. И уж точно не для всех. Однако, не пытаясь понравиться всем и каждому, создателям «Медеи», на мой взгляд, удалось остаться честными по отношению к своему зрителю. И он это оценил.