В театре «Буфф» прошли премьерные показы мюзикла Максима Дунаевского «Любовь. Чума. Верона» по пьесе григория горина «Чума на оба ваши дома!». тексты песен сочинил Николай Денисов. Рассказ о том, что могло бы произойти в Вероне после гибели Ромео и Джульеты, решен Гориным в трагикомическом ключе, и хотя на подсознательном уровне понятно, что хэппи-энд не случился и в этой истории, можно тешить себя иллюзией, что где-то, когда-то любовь одержала победу над нетерпимостью. И восторжествовала. Во всяком случае, автор сценической версии пьесы и режиссер-постановщик спектакля Ника Козоровицкая сделала для этого все возможное. …«Комически-трагические краски // Их смешивало чуткое перо // Театр вечен, вечны его маски // За ярким Арлекино тень Пьеро», — поет Андрей Лёвин — Пьеро и, без лишних споров, комедианты, вышедшие на подмостки, выбирают сюжет, наиболее подходящий для представления. Итак, Верона. XIV век. Тела Ромео и Джульетты преданы земле, но не утихает вражда между семействами Монтекки и Капулетти. Герцог Веронский, исчерпав прочие возможности примирить семейные кланы, решает насильственно породнить их, связав брачными узами. Скрытый протест конфликтующих домов выливается в желание найти для бракосочетания кого «похуже»: Монтекки вспоминают о дальнем родственнике из Неаполя — хромом Антонио; Капулетти пытаются сбыть с рук беременную племянницу Розалину, которую сами же вынуждали «развлекать» знатных гостей. Неприкаянные и отвергнутые Антонио и Розалина вынуждены действовать по чужому сценарию. До поры. Сценографическое решение спектакля (художник-постановщик Яна Штокбант) — разомкнутая полусферическая конструкциятрансформер. По ходу действия она меняет очертания, иллюстрируя происходящее, но подобная неустойчивость, «нестабильность» выполняет не только изобразительную функцию, но и символизирует изменчивость состояний и настроений героев. Цвет и свет (художник по свету Ксения Нужина) формирует эмоциональный настрой. Кобальтовый синий, заполняя сценическое пространство, напоминает, что под луной ничто не вечно для человека и бесконечно для мироздания. Смоляной черный погружает во мрак, уныние, траур; прорезаемый холодным металлом цвета красного бархата, ассоциирующегося с огнем, становится знаком вражды. Андрею Лёвину выпала роль брата Лоренцо — покровителя Ромео и Джульетты, чье заступничество вновь становится роковым. Лёвин создает образ человека не закостенелого, с гибким умом и горячим сердцем. Интересно провести аналогию с его Подхалюзиным в спектакле «Свои люди» (по пьесе А. Островского «Свои люди — сочтемся»), обладающим изворотливым умом, но косным, застывшим в своих представлениях человеком (что, впрочем, не помешало ему всех обыграть). Брат Лоренцо, рассуждая «по букве», действует по велению души, изматывающую его героя внутреннюю борьбу актер выражает, не прибегая к внешним приемам, его выразительные средства — эмоция и интонация. Пронзительно звучит заключительная ария: «Мелькают как мгновения столетия… // А нам никак не сделаться умней // Словесной бьемся и железной плетью // Становимся крикливей и слабей». В ней — отчаяние, рожденное пониманием несовершенства человеческой природы. Непростая вокальная партия монаха-францисканца идеально ложится на голосовые данные актера и делает его персонажа рельефнее, колоритнее. Забавные острохарактерные образы Бальтазара, слуги дома Монтекки и Самсона, слуги дома Капулетти получились у Андрея Подберезского и Ильи Кузнецова. Актеры, отличающиеся редким обаянием, пластичностью и музыкальностью несли на себе «груз ответственности» за комедийную составляющую спектакля и с честью справились с возложенными на них задачами. Дерзкая, бойкая, постоянно находящаяся в обороне Розалина Виктории Заболотной — неимоверно хороша и в той же степени несчастна. Если вместить Розалину Заболотной в одно слово — это слово будет нелюбовь. Тотальная нелюбовь, в которой рос прекрасный лебедь, прослывший на птичьем дворе гадким утенком. Любовь к Антонио и любовь Антонио открывают в ней, то светлое, чистое, нежное, что оказалось погребено под грузом злополучной судьбы. Антонио — Сергей Славин оказывается на поверку не жалким изгоем, а мужественным воином, способным защитить и свою любовь, и свою возлюбленную. …Нам неизвестно, что будет «там» и «потом», но каждый волен увидеть свой финал.