В Александринском театре на Новой сцене им. Мейерхольда премьера: «Обломов» по роману Ивана Гончарова. Опубликованное спустя 12 лет после работы над ним автора — с 1847 по 1859 гг.- произведение это на века стало своего рода «гимном лени». В условном переводе на современный, не жизнь в нём торжествует, а полный её облом. Но так ли это?

Поставил трехчасовой спектакль режиссер Андрей Прикотенко, известный постановками классических пьес в разных театрах страны. С 2023 года он главный режиссёр Новосибирского театра «Красный факел».

В родном Петербурге Андрей Михайлович отметился в начале «десятых» серией аншлаговых спектаклей в БДТ («Лето одного года» с Алисой Фрейндлих и Олегом Басилашвили; «Ревизор»; «Калека с острова Инишмаан). И вот очередное возвращение на берега Невы, на этот раз дебютное — в Александринку.

«Обломова» там помнят. В 1992 году экспериментировал с ним на основной сцене москвич Марк Розовский. Оригинал был основательно им переработан, что отразилось как на название спектакля — «Романсы с Обломовым», так и на его содержание: сильно «по мотивам» оригинала.

Нынешняя постановка тоже «по мотивам». Сейчас ведь это в порядке вещей, считается, что без «переработки» современные зрители просто не поймут сценической истории. Что, мол, им, глубокая старина!..

А это как поставить, заметим от себя!

Прикотенко, судя по его «Женитьбе» («по Гоголю») и «Идиоту» («по Достоевскому»), в тренде дня. Но то, как он разбирает «Обломова» — форменный мастер класс для любителей осовременивать классику.

Главные герои — два друга (актеры Иван Трус и Иван Жуков), и юная девушка (актриса Анна Пожидаева). Она любит одного, но выходит замуж за другого, потому что любимый не уверен в себе, нерешителен, медлителен, безволен. И вообще хронический лентяй. Или — романтик?

Вот он не спеша взошел на подмостки, сел на диван рядом с Захаром, слугой. Оглядывает зрительный зал: ну-с, все уже уселись? Можно начинать? Зал полон. Немалая часть его — молодежь, не частая, к слову, ныне гостья драматических театров. Смотрят, слушают, периодически хихикая в ответ на реплики Ильи Ильича, не желающего ни за какие коврижки покидать своё уютное место…

Диван, хотел сам он того или нет, тоже стал действующим лицом, сцену практически не покидает. У него своя роль. Как и у всей вообще мебели в этом спектакле. По словам художника-постановщика Ольги Шаишмелашвили, «здесь всё настоящее, не только улыбки и слезы героев, но и декорации». Все — антиквариат! Искали их, работая над постановкой, в частных коллекциях, на блошиных рынках, у знакомых и едва знакомых людей.

Когда вживаешься в то, что видишь и слышишь на сцене, а не вжиться не получается, начинаешь понимать: это не спектакль, не литературное произведение, а скорее исследование на тему жизни, предложенное Андреем Прикотенкопублике. Здесь не нужно менять текст (отдельные реплики из дня сегодняшнего слух не режут, из контекста не выпадают). Не нужны эксперименты с эпохой: история ХIX века вполне логична и для XXI-го.

— То, что сам Гончаров назвал «обломовщиной», — это особое мировоззрение, скорее даже философия, — говорит режиссер. — Всё его существо устремлено в сторону совершенно удивительной Обломовки, и в то же время он прекрасно понимает, что эта Обломовка — как рай. Даже не утраченный, а просто невозможный. Мы к нему стремимся, но изначально обречены никогда не прийти к нему. И этот высокий идеализм парализует человеческую волю…

Да, Илья Ильич Обломов — личность цельная. Как пишет о нем Гончаров, «ни одной фальшивой ноты не издало его сердце, не пристало к нему грязи…». А беда его в том, что он не может существовать в обществе, где всё продается, включая совесть, где в фаворе карьеристы, и грубость, подлость, суета. В таком обществе и любить-то страшно.