Самый богатый театр Петербурга: Театр «Мастерская». На его афише 61 название. Больше не помещается на страничке программки. Все спектакли дороги. Ничего нельзя выкинуть. Впрочем, стоит ли удивляться. У Григория Козлова несколько десятков учеников, и каждому надо помочь осуществить свою мечту. Ученики — разные, поэтому любая премьера непредсказуема. Вот и на этот раз обозначение жанра «Эксцентрическая комедия с лирическим уклоном по мотивам пьесы И.С. Тургенева „Провинциалка“» несколько попугивало. Что такое «эксцентрический» Тургенев, мы знаем по спектаклю Юрия Бутусова «Все мы прекрасные люди» (бывший «Месяц в деревне» в Театре им. Ленсовета. 2013). Немец-гувернер бегает голышом по сцене. Анна Ковальчук в кардигане плюхается в ванну с водой и толкает зеленый рояль через всю сцену. Она вечно мокрая, грязная и полураздетая, но зато муж в сапогах лезет в супружескую постель. Вспомним также трактор в том же «Месяце» у Анатолия Праудина на сцене БДТ.

Ан нет. У Козлова все иначе. Онегинская скамья, маленький круглый столик, задрапированный рояль, пастельные сукна несколько обескуражили в предновогоднем представлении Театра «Мастерская». Традиционализм какой-то! Это не была премьера — премьера состоялась в ноябре, но с другой исполнительницей главной роли.

Вначале Дарью Ивановну играла Мария Валешная (некогда Настасья Филипповна в «Идиоте») — теперь нам предстояло увидеть в роли Дарьи Полину Воробьеву, тоже из первого выпуска Козлова. Режиссер (Виктор Серваль, студент Г. Козлова, под руководством мастера) долго томил нас, показывая главных героев в виде теней. Тени играли в мяч, запускали воздушный змей — намек на «Месяц в деревне». Воспоминания невинной молодости Дашеньки. Но когда мы увидели Дарью Ивановну, берущую аккорды за роялем, нас хватил первый шок. Никаких джинсов, грязной маечки, кожаной курточки! Белое воздушное платье, кружавчики, кружавчики. Будто мы не во времена постдраматического театра живем. Настоящая тургеневская девушка! Именно девушка! И как хороша, как воспитана! В первую же секунду Полина Воробьева положила камерный зрительный зал в карман (по крайней мере, мужскую его половину).

«Провинциалка» — изящная комедия о последнем шансе молодой привлекательной женщины, мечтающей вырваться из провинциальной глуши. С помощью давнего поклонника, графа Любина. Граф стал довольно влиятельным чиновником, но в столице поиздержался и поистаскался. Приходится продавать имение матери. Как правило, в Дарье Ивановне исполнительницы подчеркивали хитрость, расчетливость, способность обвести мужчину вокруг пальца. У Тургенева героиня произносит большой монолог, в котором раскрывает свою интригу. В финале она не может сдержаться и заливается хохотом, когда ее «жертва» обольщения оказывается не способен из-за подагры встать с колен (объяснялся в любви). Между прочим, Тургенев и сам страдал от подагры, так что самоирония писателя очевидна.

Полина Воробьева играет сложнее. Прежде всего она искренне взволнована встречей с Любиным. Воспоминания шестнадцатилетней девушки, действительно, живы. Провинциалка не во всем обманывает графа. Дарья как натянутая струна. Губка дрожит, глаза сверкают. Ухаживания молодого, симпатичного офицера ее, в свое время, явно задели. У девушки были серьезные надежды на брак. Надежды не осуществились, но эта заноза саднит до сих пор. Да, хочется взять реванш и доказать себе, что она еще «не заржавела». Супруга Ступендьева — конечно, актриса в жизни, но актриса школы переживания. Она и себе на какой-то момент сумела доказать, будто последние 15 лет страдала от радужно-печальных воспоминаний. Что не мешает актрисе резонировать тонкой иронией. Чуть-чуть звучит пародия на мелодраму, но только чуть-чуть. Когда уездная красавица с грудным звучанием голоса заявляет: «У меня один недостаток: я горда», это звучит комично. Где уж! Что уж?

Центральный эпизод комедии: музыкальное обольщение. Дарья Ивановна прекрасно сознает: путь к сердцу интеллигентного мужчины лежит через потакание его амбициям. Обветшавший чиновник балуется музыкой и воображает себя композитором, оперным певцом.

В середине позапрошлого века славянофил Аполлон Григорьев обличил автора «Провинциалки» в следовании французскому стилю. А чего ждать от писателя, сочинявшего эту шуточную «бонбоньерку» в Париже и влюбленного в Полину Виардо?

Нас, измученных резкостями, грубостями, вульгарностью, напротив, «тонкая французская игра», как говаривал один из персонажей А. Н. Островского, приводит в восхищенье. Не верится, что мы можем на отечественной сцене видеть такую тонкую игру. «Провинциалка» — салонная комедия. Я не вкладываю насмешку в слово «салонный». Был бы счастлив, если бы «Как важно быть серьезным» О. Уайльда игралась у козловцев в салопном духе. Не случилось.

Все познается в сравнении. Посмотрел фильм-спектакль «Нежный образ твой» (та же «Провинциалка». 1991 г. с Ириной Печерниковой и Вадимом Ледогоровым). Тягучие ритмы, подходящие разве что для Ибсена, гигантские мхатовские паузы, ни грана юмора. И штраусовский галоп за кадром не помогает. А у нас легкость, взволнованность и ирония, быстрый темп. На афише «Маленькой комедии» — изящная белая марионетка — балеринка на пуантах, с веером. Это легкое порхание, грациозность и передает Полина Воробьева. Кто же кукловод? Козлов (с Сервалем)? Тургенев?

Скажу страшную вещь. «Провинциалка» 2024 г., может быть, и более тонкая вещь, чем у самого Тургенева. В сценической версии нет разжевывающего монолога- откровения, нет финального смеха, когда очарование момента обрывается. Здесь Полина Воробьева остается женственной, чувствительной, обольстительной, томной до самого финала. Где тут эксцентрика? В видении мужа, когда он воображает, что нужно стреляться с Любиным? А не хочется. Возможно, больше эксцентрики было в первом варианте постановки с Марией Валешной? Не знаю, не видел.

Некоторая повышенная комичность сказывается разве что в поведении Алексея Ивановича Ступентьева (Сергей Интяков). История с приходом столичного гостя выбила его из седла, и он пребывает в полном обалдении. Что делать в данной ситуации, не представляет. Нет четких указаний от жены. Реакции его неадекватны. Например, когда он принял слугу Любина за важную птицу. Желание возместить обиду от недоразумения оборачивается свирепостью и желанием, как минимум, стереть с лица земли лакея, не снявшего шляпу при господах. Алексей рванул за слугой графа (Виктор Тихонович), и в прихожей, судя по грохоту, произошло нечто страшное.

Необычен в спектакле сам повод для общих волнений: граф Любин. Его играли фарсово, в традициях опереточных князей-рамоли (как, например, Р. Плятт в первой экранизации комедии 1969 г.). Станиславский (спектакль МХАТ 1912 г.) тоже начинал с острой характерности, комического грима. Потом от этого отказался. Соблазнить дурака не велика доблесть. Другой, более частый вариант: постаревший герой-любовник с манерами фата, селадона (таким был В. Далматов в Александринке, В. Ледо горов в экранизации 1991г., В. Кривонос в Ленинградском театре музыкальной комедии). Студзеновский неожиданно трогателен (помнится его великолепный князь Мышкин). Хрупкий, шейка тоненькая. Он вовсе не стар. У Тургенева Любину 49 лет (хотя в XIX веке это считалось почтенным возрастом). В «Мастерской» нет разрыва в летах между Любиным и Дарьей. Не в возрасте дело. За роялем он и вовсе ребенок. Смешны не утрированные жесты, интонации, но та скорость, с которой граф влюбляется вновь, хотя романчик ранней юности совсем не помнит. При первом появлении он несколько высокомерен, говорит через губу. Однако стоило ему сосредоточить взгляд на былой пассии, глаз загорелся, ритм изменился. Все комплексы (а они, несомненно, есть) полетели у денди в мусорное ведро. Он пристально оценивает «местную достопримечательность». И мы вовсе не удивляемся его внезапно вспыхнувшей страсти. Дарья Полины Воробьевой, на самом деле, жемчужина. Она блистает и должна блистать в столицах, при всеобщем поклонении и восхищении. Впрочем, слово «блистать» не совсем точно. Перед нами высокое искусство полутонов, о котором мы думать-то забыли. И не удивляешься, что это нежное существо держит в маленьких ручках всех мужчин. Разве что юный родственник Миша (Артур Гросс) ей не всегда поддается. Востроносый мальчик далеко пойдет. Своего не упустит.

В традиционной трактовке к финалу Любин раздавлен и осмеян. Здесь это не так. Рядом с тюфяком-мужем он все равно выигрывает, хотя утратил гибкость суставов. Все еще может быть в Петербурге…

Итак, новогодние «колокольчики» прозвучали, напоминая о прошлом изысканном театре. Не рискну говорить о ретро-тенденции. Она, конечно, ощущается, но не до уровня XIX века. Ретро не в манере (она как раз абсолютно современна), а в высокой культуре, уходящей с нашей сцены. А пока спасибо за неожиданный предновогодний подарок. И хочется пожелать Полине Воробьевой больше достойных ролей (сегодня их совсем немного), хотя понимаю, что в труппе немало прим (одна Арина Лыкова чего стоит!), и каждая нуждается во внимании. Но подобных графических миниатюр в репертуаре больше нет. Спектакль камерной сцены, но хочется, чтобы этот урок тонкого вкуса увидело как можно больше зрителей.

Простите мои интонации восторженной барышни: всё «Ах!», да «Не может быть!». Чувствительность по случаю праздника иногда простительна.