22 ноября студенты Театральной академии курса н.а. А.Я.Алексахиной представили на суд зрителей свою новую постановку — на Малой сцене Театра им. Ленсовета они сыграли «Достоевского в эскизах». Вынесенное в название спектакля слово «эскизы» заранее предупреждает зрителей об отсутствии композиционной цельности спектакля, и постоянно напоминать им об этом призвана огромная вывеска «Достоевский. Эскизы», прикрепленная к балкону.

На черной стене мелом записаны названия взятых за основу сценария произведений: «Бесы», «Идиот», «Записки из Подполья», лишь «Преступления и наказания» в этом списке почему-то не оказалось. У актеров действительно получились эскизы, эмоциональные зарисовки, карандашные наброски будущей большой картины. Из каждого произведения были взяты определенные фрагменты — на взгляд актеров, самые важные, самые проникновенные эпизоды.

Открывает спектакль «Преступление и наказание», представленное двумя монологами Раскольникова (Син Бон Чал). Эти монологи построены на контрасте: уверенность и некий пафос в первом выходе (Раскольников прямо на сцене одевается во все черное, берет блестящий черный топор и под бодрое «Hit The Road Jack» уходит на дело) противопоставлены откровенности, страху и слезам, смывающим кровь, которой запачканы руки, лицо и грудь персонажа.

Самый серьезный и законченный эскиз «нарисовал» Антон Филипенко. Монолог Ставрогина в его исполнении — это своего рода маленький моноспектакль. Он выворачивает душу наизнанку, признаваясь в первую очередь самому себе в чудовищных преступлениях, не оправданных ничем, кроме желания. В исполнении Филипенко это звучит как исповедь человека, увидевшего горы страшных грехов за своими плечами.

Князя Мышкина Никита Волков раскрывает в танцах. Пластическая композиция-диалог между Мышкиным и Настасьей Филипповной (Юстына Вонщик), в которую он вкладывает всю заботу и любовь, сильно выделяется на фоне других выходов Мышкина. Запоминается и его танец на стуле перед напуганной Аглаей (Галиной Кочетковой). Этим даже не танцем, а ускорением движений рук и ног, точно при ходьбе, и искаженным от усталости лицом он демонстрирует свое видение этого персонажа.

Спектакль насквозь пропитан влиянием Юрия Бутусова, главного режиссера театра: черно-белые тона, оглушительная и совершенно разноплановая музыка, врезающаяся в действие, внезапные интермедии, абстрактные персонажи, обостренная пластика. И если первый акт — это еще действительно эскизы по Достоевскому, то после антракта актеры растворяются в своих личных мыслях, ассоциациях и образах. По композиции спектакль напоминает чтение книги и ее осмысление после прочтения. Немыслимые образы во время размышления возникают ниоткуда. Из-под черного стола появляется Господин в виде детской разноцветной игрушечной птицы, проститутка выходит на трассу в кружевном белом платье эпохи пышного барокко, а Парадоксалист парит над сценой, подвешенный за ногу. Актеры погружают зрителей в свой мир, созданный на эмоциях от произведений Достоевского. Тут появляется и поп-группа с импозантным солистом и скромным пианистом, который после убийства солиста примерит на себя образ режиссера и, открыто обращаясь к зрителям, будет рассуждать о спектакле. В его монологе слишком много комичности — никто ничего не понимает из его речи, он говорит чередой длинных литературоведческих и театроведческих терминов, перемешанных между собой, сильнейшее преувеличение которых вызывает только смех.

Истинный смысл, заложенный во второй части спектакля, известен только самим актерам, со зрительских мест однозначно читается лишь увлеченность ребят текстом, желание поделиться своими ассоциациями и размышлениями, попытка осовременить Достоевского. Дальше каждый понимает увиденное в силу своей фантазии и готовности воспринимать подобный театр.