Безусловно, одной из самых ожидаемых премьер нынешнего сезона стал «Театральный роман» М. Булгакова в Театре им. Ленсовета. Об этом спектакле много говорили, его сладостно предвкушали, к нему готовились загодя. Режиссер Роман Габриа умело создал интригу заранее, готовя публику к чему-то полномасштабному и сложносочиненному. Результатом стал умный, живой спектакль, ступающий по тонким граням, наполненный множественными смыслами.

Сюжет о том, как писатель Максудов предложил находящемуся в кризисе Независимому театру собственную современную пьесу «Черный снег» и что в итоге из этой затеи получилось, обрастает здесь деталями, подробностями, фантазиями на тему. Прототипы персонажей узнаются достаточно легко (порой диву даешься от невероятного портретного сходства отдельных личностей!), исторические обстоятельства также угадываются без особых затруднений. Но каким-то особым образом временные рамки расширяются в отдельных точках и до наших дней, вводя дополнительный контекст. Тема творческих мук и превращения текста в спектакль пусть не столь оригинальна и нова, но здесь она представлена с незримыми параллелями, внятными аллюзиями, ощутимыми перекличками. Порой становится весьма неуютно от очевидной актуальной узнаваемости происходящего, а в отдельных моментах — действительно смешно от остроумного изобличения театральной закулисной жизни, которая ничуть не поменялась с булгаковских времен. Да и никогда не поменяется, судя по всему.

Театр в жизни и театр в театре существуют здесь и внутри и вовне, одно перетекает в другое, оба этих пространства сосуществуют по особым законам — и для перехода в мир театра тут даже требуется специальный проводник с повадками нервного ловкого зверька. Жизнь как театр, театр как жизнь. Развеселые звуки заводного канкана уносят в мир увлекательного сочинительства, в область призрачных иллюзий и творческих фантазий. Кажется, только это помогает смириться с окружающей действительностью или же выдержать унизительное хождение по откровенно казенным (но формально творческим) инстанциям. Театр представлен здесь и как средство поистине революционного преобразования мира. Руками прогрессивного режиссера по имени Фома Стриж творится особая реальность (сам спектакль, правда, даже у такого авангардного деятеля новой эпохи выходит весьма конвенциональным), и он искренне верит, что искусство может быть сродни оружию.

Самопожертвование, самоотречение и самоцензура — то, из чего здесь складывается многострадальный творческий путь, на котором оказывается несчастный Максудов. Бегство от себя, поиск хрупкого баланса между честной правдой и удобным компромиссом, отстаивание собственных интересов и неизбежные болезненные жертвы. Прибавьте к этому еще и огромный риск не понравиться Самому Главному Ценителю при галифе, френче, трубке и усах, а также решительные сюжетные изменения от автора великой театральной системы, от которых не отмахнуться, — и вы прочувствуете невероятные внутренние страдания писателя Сергея Леонтьевича.

На глазах зрителей оживает, обретает плоть и кровь, становится зримым повествование про «страшный 1918 год». История семейства Турбиных и вхожих в их дом людей разворачивается в уютном камерном пространстве с кремовыми шторами, гулко бьющими настенными часами и выкрашенными в зеленый стенами. Где-то там снаружи — холод и война, крах прежнего мира и отсутствие каких-либо надежд. Тем не менее, играет патефон, собираются гости, накрывается стол к ужину, звучат тосты. Словно бы и нет никакой катастрофы, но гул далекой канонады раз за разом становится все ближе…

Режиссер Роман Габриа густо начинил свой спектакль важными смыслами. В его постановке можно выделить сразу несколько тематических пластов, которые не перекрывают, а в правильном соотношении дополняют друг друга. Это история поиска: с множественными камнями преткновений, скользкими дорожками компромиссов, мучительного самообмана и не менее мучительного созидания. Это история борьбы: старого и нового, изначального и привнесенного, мирного и военного, классического и современного. Иногда в этой борьбе случаются и самые настоящие жертвы. Это история правды, которую следует сохранить в первозданности и донести в целости и сохранности. Наконец, это история театра как глобального мироустройства, со своими странными суматошными законами, удивительными превращениями, ноткой сумасшедшей бесовщины.

Булгаковский дух здесь узнаваем и уважаем: созданный им отдельный мир характеров и образов воссоздан в спектакле тщательно и с любовью. Цитаты из дневника писателя, выдержки из разных произведений Михаила Афанасьевича, особая атмосфера его текстов, яркие неподражаемые типажи — все продумано здесь на уровне особой концепции и рождает отдельную Вселенную по авторским мотивам. То промелькнет бегло имя Филиппа Филиппыча, то главу Независимого театра нарекут Иваном Васильевичем, не говоря уже о завлите Ксаверии Борисовиче со своим верным подручным — эта парочка словно от свиты Воланда отбилась.

Сценография спектакля выступает отдельным смысловым инструментом. Много зеленого (цвет надежды), много вращающихся элементов (символ стремительно меняющегося времени), особая внимательность к бытовым деталям, предметам декора как стремлении ничего не упустить в этой истории. Художник Анвар Гумаров в высшей степени талантливо создал столь сложносочиненный мир: многоуровневый, широкомасштабный, внимательно продуманный.

Безусловно, главная сила этого спектакля — актерские работы, выполненные мастерски, профессионально, с большой степенью самоотдачи. Что ни образ, то сверкающий бриллиант, и смотреть за игрой артистов здесь — подлинное удовольствие. Хороша и органична здесь Анна Алексахина (секретарь Торопецкая), буквально купается в роли примы Пряхиной Светлана Письмиченко. Любопытный тандем составляют Артур Ваха и Алиса Рейфер (завлит Ильчин и Проводник в мир театра соответственно). Абсолютно неузнаваема в роли Фомы Стрижа Анна Мигицко, невероятным портретным сходством со Станиславским представлен Сергей Мигицко в образе главы Независимого театра Ивана Васильевича. Особняком стоят образы, создаваемые в рамках «спектакля в спектакле», относящиеся к «Дням Турбиных». Олег Федоров в роли Алексея Турбина воплощает мужество и достоинство. Лаура Пицхелаури (Елена) полна нежности и скрытой внутренней силы. Евгений Филатов играет Тальберга как непростого противоречивого персонажа. Виталий Куликов в образе Шервинского не лишен обаяния, Всеволод Цурило в роли Мышлаевского не скрывает горя и боли. Антон Падерин создает романтичный и трогательный портрет юного Лариосика, в тон ему воплощает молодость и наивность Сергей Филипович (Николка Турбин). И особое место в спектакле — Илья Дель, играющий писателя Максудова. Он создает портрет человека, который старается сберечь и не потерять, не уронить в грязь и не растратить. Максудову в исполнении Деля важен голос правды, поскольку его судьба — быть современником страшного, и он видит свою миссию в честном изложении происходящего устами литературы.

Роман Габриа сделал лишенное громоздкости высказывание о крайне важных вещах, которые касаются как творца, так и обывателя. История о чести, достоинстве, правде, хрупкости этого мира и попытке хоть как-то отгородиться на время от неминуемо гибельного получилась болезненной и нежной. Кремовым шторам как символу уютного спокойного быта противопоставлен черный снег, буквально постапокалиптическое воплощение наступившей катастрофы. А где-то между ними — сама жизнь.