Уже целый месяц наш блог публикует серию «карантинных интервью» с театральными деятелями. Мы спрашиваем о философии самоизоляции и ее быте. Но разговор с Оскарасом Коршуновасом оказался таким подробным и длинным, что публикуем его отдельно. Разговаривала Марина Дмитревская.

Оскарас Коршуновас.
Фото — Dmitrijus Matvejevas.

Оскарас Коршуновас Изоляция для меня — время чрезвычайно содержательное. Конечно, очень печально: люди болеют, люди умирают, многие мучаются в своей изоляции. Но каждый живет со своим волком. Знаете, индейца спросили: какой волк победит, хороший или плохой? Индеец ответил: победит тот волк, которого ты кормишь. Кто какого волка выкормил — с тем волком и живет в изоляции — или с хорошим, или с плохим.

Конечно, людям, которые имеют дачи и просторные квартиры, живется лучше, чем тем, кто в тесноте и не может выйти. С другой стороны, вирус принес социализм, «коронасоциализм»: все живут примерно в одних и тех же условиях, всем спокойно, что не одни они закрыты, что никто не катается в Альпах и не плавает в перламутровых морях. У всех одна ситуация.

В Литве получше, чем у вас, нет такой жести, пропусков, открыты парки, люди сами очень соблюдают карантин, я тоже соблюдаю, но я выхожу, гуляю по пустым паркам, захожу в пустые магазины, где люди выдерживают дистанцию не в четыре, а в двадцать метров (и это очень комфортно)…

В общем, я лично живу содержательной жизнью, и мне не хватает времени дня. Всю жизнь я имел почти мечту — увидеть апокалипсис. Мне казалось, что это будет что-то страшное, но одновременно — потрясающее. Даже красивое. И то, что предлагает эта несчастная корона, — это что-то изумительное. Соррентино не придумал бы, что Папа Римский один проповедует на пустой площади. И у нас на Пасху месса проходила в пустой базилике. Это впервые за всю историю христианства!

Ты выходишь ночью — и это изумительно. По пустому городу проходит один пустой троллейбус, другой пустой, выныривает черный человек с черной маской… Если бы не знать, что это карантин, — это выглядело бы совсем потрясающе. Помню, в детстве у меня были фантазии: как бы сделать, чтобы все застыли, а я один бы мог двигаться в этой застывшей мизансцене…

Собственный режим карантина я установил жестко: когда встаю, когда занимаюсь домашним спортом, когда читаю, смотрю сериалы, пишу. Когда много работы, это как-то само распределяется, а тут нужно думать, чтобы не впасть в какую-то прострацию и без конца смотреть что-то или есть. Много кто пьет, а я вообще не употребляю в карантине алкоголя, и он мне не нужен. Это время, когда я имею возможность мысленно возвращаться в свои прошлые ошибки, прошлые победы, в истории, я пишу тексты о театре и жизни, это новое для меня занятие.

Марина Дмитревская Будет книга?

Коршуновас Не знаю, что это будет, пока много выкладываю в фейсбуке. Ну и что еще важно, я репетирую одну пьесу с двумя актерами по zoom, но иногда и встречаемся (у нас можно встречаться вдвоем). И преподаю, мы со студентами встречаемся онлайн. Я с ними раньше мало работал теоретически, сейчас мы подолгу разбираем пьесы. В общем, в каждой плохой вещи есть что-то хорошее, так же, как в каждой хорошей — плохое. Я во всем стараюсь видеть хорошее, как тот оптимист, который даже на кладбище видит сплошные плюсы.

И размышления о себе и мире. Кстати, как вы правильно говорите, появилась философия карантина. Это многое меняет, мы понимаем, что человека, живущего в потребительской экономике, вытащили оттуда. Интересно, что если вправду все началось от летучей мыши, то мой первый спектакль по Хармсу был пророческим. Главный персонаж спрашивал: «Есть ли что-то в мире, что могло бы изменить все не только на нашей Земле, но и на других планетах?» — «Да, есть», — отвечали ему. — «Что?» — «Мышка». Это миниатюра Хармса, но вот сейчас мышка в прямом или переносном смысле меняет человечество, и это очень и очень интересно. Стало понятно, как мы связаны с природой, с другими, как мы не можем эмигрировать никуда… Это много что даст людям. Это кончится, и после всех больших кризисов мир становится лучше. Люди становятся лучше.

Дмитревская Не уверена, что это касается нас. Люди нищают (к тому же обвалился рубль), люди делаются все социально агрессивнее.

Коршуновас У нас тоже стало больше бытового криминала, и это да, страшно. Но пока мы находимся на некоем героическом этапе. Психологи, исследовавшие катастрофы (например, землетрясения), говорят, что реакция на них проходит несколько этапов. Первый — растерянность, испуг, второй — героический, когда люди борются и стараются помогать друг другу, реагировать позитивно, а вот третий — депрессия. У нас депрессия еще не началась, но если изоляция продлится еще на месяц — я не знаю, что будет. Потому что 40% живут от зарплаты до зарплаты. Я надеюсь, что государство примет какие-то меры, не может не принять, иначе — катастрофа. Пока же у людей много юмора. Одна из пасхальных шуток — Христос выходит из могилы, а полиция ему: «Даже и не думай, возвращайся обратно».

Дмитревская Ну, наша действительность круче анекдотов. Арест на Патриарших прудах в Москве человека по имени Иисус (по фамилии Воробьев), гулявшего с собакой Платоном, — это никаким анекдотам не снилось и Булгаков отдыхает.

Коршуновас Вообще все противоречиво. С одной стороны, у меня теперь есть время отдохнуть после тяжелой работы в МХТ, где я делал «Чайку». С другой, если бы не карантин, мы бы сейчас выступали с гастролями в Турине. У нас слетело много гастролей по миру. Отменился на днях и Авиньон, где мы должны были показывать «Отелло» (и уже начали его репетировать), и это должен был быть мой десятый Авиньон в большой программе. Я не знаю другого режиссера постсоветского пространства, на счету которого было бы столько Авиньонов. Мы играли там премьеру «Мастера и Маргариты», ее финансировал Авиньон, а «Ромео и Джульеттой» (которую тоже они финансировали) должны были открывать прошлый фестиваль, но ничего не состоялось из-за забастовок фрилансеров, и три раза мы показали спектакль в Авиньоне на пустом зале. Это тоже было болезненное переживание — и сейчас тоже… Не знаю, как у вас, у нас сейчас очень многое театры показывают онлайн…

Дмитревская И это почти невозможно смотреть. Во-первых, этого много, оно наваливается в ужасных дозах и все сразу — как еда на блокадника, и ты можешь переесть. А я вообще поняла, что не могу смотреть театр на мониторе, я устаю, раздражаюсь, мне не нужно знание о спектакле, а чувствование его на видео недоступно, запись дает только сведения о спектакле. Мне кажется, результатом карантина будет отказ театров от видео.

Коршуновас А я думаю, наоборот. Мы показали свои старые спектакли по Хармсу, Введенскому, и были больше просмотры, по двадцать тысяч. И зрители вспоминали свою молодость (спектакли сделаны тридцать лет назад). И если для профессионалов смотреть спектакль на видео — как лизать банку с медом через стекло (хотя профессионал может реконструировать спектакль в сознании), то для зрителя — нет. А у меня возникают идеи делать что-то между кино и спектаклем. В советское время у нас в Литве были телеспектакли.

Дмитревская Прекрасный был телетеатр.

Коршуновас Да, прекрасный. И вполне возможно, что этот жанр оживет. И вообще найдется какая-то вакцина, и мы будем жить с этим вирусом. И человечество сделает выводы, как сделало их после войны. Самые серьезные выводы возникают после самых больших трагедий. Вирус связан с глобализацией, глобализация принесла много хорошего, стало можно ездить, везде работать. Но в результате, чем болеет китаец — тем и ты, и наоборот, это надо понимать. Думать о мире сообща и понимать, что человек тут не самый главный и судьбы мировой экономики может решить мышка. Что-то будет перестраиваться и в умах, и в политике — в лучшую сторону. А в короткой перспективе будет тяжело. Особенно тем, у кого нет запасов. Интеллектуальным людям пережить это все легче.

Дмитревская На самом деле, человеку надо ведь очень немного (в материальном плане), и то, что мир спустит потребительский жирок, меня не пугает. И сначала я этому даже радовалась (я выросла в мире глубоко нематериальном, где даже говорить о деньгах считалось неприличным, а прилично — сидеть за письменным столом и делать науку). Барахтанье в барахле и потребление как норма жизни меня утомляют и раздражают. Но сейчас в России все финансы направлены на поддержку именно жирных корпораций, Газпрома, Сечина, большого бизнеса.

Коршуновас То есть, сведения о финансовой помощи малому бизнесу — это пропаганда?

Дмитревская Пока нет никаких послаблений, оставлен самый существенный налог — НДС, а отсрочки по зарплатным страховым взносам даются только там, где зарплаты повыше. Скажем, «ПТЖ» никаких льгот не получил, хотя мы тот самый что ни на есть мелкий бизнес (смайл). И ничего не получают люди, физические лица, мы не в Германии… Зато уже повысились цены в аптеках (это связано с российской аферой с ОПЕК и нефтью).

Коршуновас Странно, что Путин так ведет себя и нет выплат населению. Это страна, которая производит столько нефти и газа! Такие фонды! Столько денег идет на вооружение! И как не помочь людям в данной ситуации? В Литве люди живут неплохо, Литва небогата, но даже наше правительство обязано оказать помощь. И дальше что прогнозируют с рублем?

Дмитревская Мы сами можем прогнозировать: даже если рубль немного отыграет назад — цены обратно не спустятся, так было во все другие кризисы. А деньги у людей кончатся буквально на будущей неделе. И гармошка — падение рубля и повышение цен, потом откат рубля, но не цен, — играет нам уже не первый раз. Инфляция громадная. И останутся как раз жирующие театры, а погибнут необеспеченные. Кроме того, уже не выживают люди старшего поколения, законопослушно сидящие в изоляции, но лишенные движения и воздуха. Некоторые уже попадают в реанимации — и не от вируса. Мы пожнем небывалый урожай смертей стариков и обострений психических, сосудистых и двигательных болезней. Кроме того, мы знаем: любую ситуацию наша власть использует только к худу, и это давит больше, чем опасность вируса. Боюсь, что пропуска останутся навсегда, а разрешение полицейским стрелять, если они подозревают опасность, связано с боязнью выступлений, власти это чувствуют. Плюс российский хаос. И это при довольно низкой заболеваемости. Короче, мы не Балтия.

Коршуновас Да, при том что у нас тоже маленькая заболеваемость, люди сели по квартирам и хуторам, литовцы же имеют хутора, и у всех отпуск.

Дмитревская Меня беспокоит вирус страха, внушенный миру. Все всего стали бояться. Испуганным миром легче управлять.

Коршуновас При этом ведь больше всего заражены общины еврейских ортодоксов — и в Америке, и в Израиле. Они не подчинились карантину, сказали, что все в руках Бога — и там действительно все стали болеть. Общины стали эпицентрами коронавируса, их уже окружили солдатами и требуют изоляции.

Дмитревская То же самое — в Киево-Печерской лавре, то же самое с клириками наших храмов, которые хотят быть в прямом смысле святее Папы и долгое время не прекращали службы. Но это вообще ужас: они не думают о пастве, например, в марте тысячи верующих в Казанском соборе прикладывались к мощам, «гастролировавшим» в Петербурге, — и сколько людей там заразилось наверняка!

Коршуновас У вас очень мрачный взгляд на ситуацию. Но держитесь!

Дмитревская А вы передавайте привет вильнюсским паркам…